Александр Богатырёв - Серые Ангелы

Этот же, был больше похож на помесь ковбоя с бурским рейнджером: широкополая шляпа, бросающая тень на всё лицо, синяя рубаха, поверх которой красовалась плотная жилетка со множеством карманов, из которых торчало что-то металлическое, синие штаны, заправленные в ботинки с высоким голенищем и кобура на поясе. Только вот из кобуры торчала рукоятка чего-то более современного и гораздо более эффективного, нежели простые кольты и наганы широко здесь распространённые.

Василий с удовольствием глянув на озадаченные мины портовых, когда "сам собой" развернулся фрагмент борта яхты, на ходу раскладываясь в шикарный трап и с блаженной миной на лице вышел на бетон причала.

- О-о! Наконец-то-о! - вырвалось у него. Ощущать под ногами не качающуюся палубу корабля, а твердь и не думающую колебаться и уходить из-под ног, доставляло ему неземное наслаждение.

Он потоптался по бетону будто не веря в собственное счастье и поднял глаза на подваливших портовых бюрократов. Но они тут же, приподняв каждый шляпы, убрались, когда увидели улыбающегося им "рейнджера".

Григорий сгрёб в охапку брата и приподнял его в воздух.

- Положи на место, медведь! - вырвалось у Василия. Напыщенные дамочки и прочие главы семейств, решившие бежать из Порт-Элизабет в родной Туманный Альбион, с осуждением взирали на эту картину.

Почувствовав снова под ногами твёрдую почву Василий тут же спросил.

- Ну что? Поздравлять с Победой?

- А то! - тут же надулся от гордости Григорий. - И тебя также туда же! Ведь принимал серьёзное участие...

- Да ла-адна! - отмахнулся Василий. - Это ты рисковал своей дурной головой, а мне-то что? Мне ничего!

- Не прибедняйся! - хлопнул Григорий брата по плечу. - Если бы не ты, нам бы было очень хреново! Кстати, может вернёмся в кают-компанию и продолжим беседу?

- Нет!!! - внезапно вскрикнул Василий. - Нафиг-нафиг!!! Я всё это время, ты не поверишь, МЕЧТАЛ как сойду на твёрдую почву и просто прогуляюсь по ней. Так что веди туда где тут можно перекусить. Там и поговорим.

- Эк тебя разобрало братец! Ну... Хозяин-барин. Но сразу же предупреждаю, что насчёт хорошо пожрать тут туго.

- Вот здесь?! - Василий оглядел панораму города, открывавшуюся с пирса. - Я вижу, тут довольно хорошо отстроились. Вон, и многоэтажные домишки есть. Во множестве... И что, никакой забегаловки или кабака? Ресторанов нет?

- По кабакам сейчас буры празднуют. Там не протолкнёшься. А рестораны, - закрыты. Хозяева поныкались по углам. Боятся. А обслуживающий персонал не знает что делать: то ли бежать куда глаза глядят от этих толп бородатых и суровых буров, то ли просто пережидать. Большинство просто пережидает период становления новой власти. Впрочем... Ладно! Пойдём ко мне. Я тут недалече поселился. Разносолов не обещаю, но бутылку хорошего вина плюс харч такой, чтобы не отравиться имеется.

- Показывай дорогу.

Но тут снова подкатился какой-то из портовых служак.

- Но, сэр! Э-э... - начал он.

- Ничего страшного! - отмахнулся от него Григорий. - Яхта заперта, никого там больше нет, а пост я сейчас сам поставлю.

- Как пожелаете сэр! - раскланялся портовый, а Григорий махнул куда-то в сторону.

Немедленно из толпы отбывающих и ожидающих вывалились бородачи, перепоясанные крест-накрест патронташами и степенно подвалили к Григорию. Выслушав указания, они также степенно подошли к трапу и стали в охранение.

- А Натин где? - спросил Василий, когда брат закончил раздавать указания.

- В Европу усвистела. - смерив ехидным взглядом Василия ответил Григорий. - там сейчас завершается наша операция.

- Какая?!

- Какая-какая... Англо-Бурская война!

- Блин!

- Ромбом...

У порта их ждал экипаж со скучающим на козлах буром.

Бур был колоритный. Чем-то он напоминал Василию дворника, что прибирал территорию недалеко от Санкт-Петербургской штаб-квартиры "Наследия". Такой же здоровенный, с лопатообразной бородой. Только на голове у него был не картуз, а широкополая шляпа. На ногах тяжёлые ботинки, которые по самые шнурки прикрывали тяжёлые кожаные брюки. Поверх изрядно выцветшего на палящем солнце пиджака висел ремень с кожаными коробочками, из которых торчали кончики пуль. Ну и дополнял сей образ до целостной картины, неизменный для армии республики карабин "Маузер" за спиной.

Правда, когда двинулись в дорогу, тут же с боков и сзади пристроились четыре всадника не менее колоритной, чем бур-кучер, наружности. Только ехали они с карабинами упёртыми в бедро.

Для пущей торжественности что-ли?

Ехали недолго. Но Василий даже успел налюбоваться узкими улицами с мостовой и двух-трёх-четырёх этажными, добротными домами по сторонам.

Улица Порт-Элизабет

Ему так осточертел вид океана вокруг, что даже это зрелище приносило своеобразное наслаждение.

А уж когда прибыли на место, зашли в гостиную, уселись за большой круглый стол, Василий аж испустил стон:

- О-о! Как здорово! Какая твёрдая почва под ногами! И ничего... заметь, брат! Ничего не качается!

На это Григорий лишь усмехнулся с интересом наблюдая за тем, как брат наслаждается простым сидением, на простом стуле, в простом доме... который никуда не плывёт, не идёт, не.... просто стоит на своём месте.

Обед прошёл в молчании.

Но когда дело дошло до хорошего цейлонского чая, Василий изрёк.

-У меня ощущение, что мы переступили какой-то рубеж. Важный.

- У меня тоже самое. - коротко, как само собой разумеющееся, подтвердил брат.

- И ты как-то сказал, что... "Стругацкий был не прав!". Это к тому?

- Да.

Василий смерил оценивающим взглядом брата.

Тот заметил и вызывающе усмехнулся.

- Колись! - коротко бросил Василий. На что Григорий помрачнел, опустил взгляд, собираясь с мыслями. Он так и начал свой длинный монолог, упёршись взглядом в стол, в медленно остывающий чай в чашке.

- Ещё тогда, когда я читал первый раз "Трудно быть богом", я недоумевал: "Если ты такой крутой, если ты видишь, куда несёт страну, то какого чёрта ты рассуждаешь на тему "свободы выбора" и "своего пути"?!!". Можешь? ДЕЛАЙ! Или иди нахер! Чтобы другие, придя на твоё место сделали то, что надо. Надо для спасения людей. Уменьшения их страданий".

Мы здесь как раз в ситуации, в которой тот, "Румата" сломался. И слился в ничегонеделание и самооправдание этого ничегонеделания, в булавочные уколы, вместо радикального решения проблемы.

У нас есть возможности и мы делаем. И этим отличаемся от того сопливого интеллигента братьев Стругацких.

Да, у нас не всё получается, но у нас есть оправдание: мы делаем всё, что можем. Ударение на слове "всё"! А то, что написали Стругацкие, это типичное соплежуйство махрового интеллигента, лежащего на диване и рассуждающего "О Высоком".