Владислав Савин - Врата Победы: Ленинград-43. Сумерки богов. Врата Победы

Тщательный осмотр Собора Святого Петра ничего не дал. Подземный ход казался самым очевидным, тем более что были обнаружены следы раскопок, однако дальше все было завалено, и нельзя было сказать, не был ли причиной один из 105-миллиметровых гаубичных снарядов, взорвавшихся внутри собора. Была легенда, что ход ведет к замку Святого Ангела, к этому отнеслись серьезно, и замок был взят штурмом наряду с основным комплексом зданий – но кроме лишних потерь, это ничего не принесло.

Потери оказались выше всех ожиданий. Рудински привык доверять экспертам, а кто мог быть более сведущ в боевых качествах итальяшек, чем сам фельдмаршал Роммель! Но бешенство, с каким итальянцы шли в бой, было совершенно неожиданным! И у них оказалось в достатке оружия и боеприпасов, включая минометы, фаустпатроны, и даже батарея противотанковых пушек и несколько зенитных автоматов. Эсэсовцы потеряли больше половины состава – правда, включая и раненых. Пришлось бросить в бой и один из батальонов 80-го полка. Сгорел один «тигр» от фаустпатрона, были подбиты четыре «штуга» и две «веспе». И это еще было лишь начало!

«Основной недостаток и слабость итальянцев, что они совершенно не знают, что такое орднунг!» Главный штаб итальянской армии и комендатура Рима были захвачены в первые же минуты операции. И абсолютно достоверно, что никто не отдавал приказ итальянским войскам! Однако же несколько армейских подразделений макаронников, оказавшиеся в Риме, вступили в бой с немцами, словно по заранее утвержденному плану! Их быстро подавили, все же потомки римлян не могли сравниться с немцами с слаженности и выучке, но даже в таких боях были ощутимые потери! А стрельба в городе не стихала, появились отряды каких-то штатских – если они пытались атаковать, то, как правило, быстро оказывались уничтоженными, но все чаще эти гверильясы не вступали в открытый бой, а стреляли исподтишка, с чердаков, из подворотен, и растворялись в лабиринте улиц, когда их пытались поймать.

– Расстреливать на месте всех, взятых с оружием в руках! – орал взбешенный Достлер. – Не щадить никого, хоть бы это была женщина или ребенок!

Но стрельба не прекращалась. Перемещаться по Риму малыми группами было для немцев совершенно невозможно, а оттого нельзя было и проводить оперативно-следственные мероприятия по поимке сбежавшего Папы. Не помогло и радиообращение самого короля (сделанное им под угрозой немедленного расстрела) к населению восстановить спокойствие и разойтись по домам. И объявление Достлера, что каждый итальянец, замеченный на улице, будет считаться бунтовщиком, по которому будет открываться огонь без всякого предупреждения. Немецкие солдаты, озверевшие от потерь, стреляли в любого, на ком не было немецкого мундира. На площади Святого Петра трупы валялись в таком множестве, что не было видно брусчатки. Это были паломники и посетители Ватикана, которых в самом начале штурма кто-то из священников пытался вывести наружу, организовав крестный ход – но эсэсовцы, презрительно смеясь, расстреляли всех из пулеметов. Так и не удалось после установить, кто из немцев решил, что бунт организуют священники (даже сам Достлер много позже на допросе категорически отрицал этот приказ) – и гренадеры 92-го полка устроили в Риме погром всех церквей, взрывая здания, сжигая из огнеметов, убивая священников и всех, кого заставали внутри. В ответ летели не только пули, но и бутылки с «русским коктейлем», еще десяток «штугов» и бронетранспортеров были сожжены, технике трудно было развернуться в каменном лабиринте – и это страшно, когда бутылка, брошенная с верхнего этажа, разбивается в десантном отсеке «ганомага», обливая солдат жидким пламенем.

Для Достлера же все было ясным. Если бунт не удается подавить, значит, было мало расстрелянных. Группенфюрер Вольф был мертв, но остался подписанный им приказ, опираясь на который, Достлер хотел было повернуть на Рим весь свой корпус, и 306-ю, и 362-ю дивизии, а также незадействованный пока остаток 34-й. Получил в ответ резкий окрик с отказом из штаба Роммеля с крайним неудовольствием, отчего это командующий группой армий должен узнавать о положении подчиненных ему войск из депеши ОКХ [61] Генеральный штаб сухопутных войск. в Цоссене, а не по субординации, предусмотренной орднунгом! Войска нужны были на русском фронте, и изменившие было маршрут движения дивизии продолжили прежний путь с задержкой на полсуток – именно на это обстоятельство позже Роммель укажет, как на одну из причин, по которой русским удалось так быстро прорвать фронт, 75-й корпус вступил в бой в ослабленном составе, без своего командира и фактически лишь двумя дивизиями из трех, не успев развернуться на предписанном рубеже. Ссылка на волю Берлина не помогла – фельдмаршал лишь посоветовал Достлеру просить помощи в штабе 14-й армии, не связанной непосредственным выполнением боевой задачи, сдерживать русских [62] ГА «Средиземноморье». Включала в себя 10-ю и 14-ю армии, а также генеральные комендатуры «Левант» и «Балеары». В южной Италии с начала февраля 1944-го альт-реальности дислоцировалась 14-я армия в составе двух корпусов. Находящийся на континентальной части Италии 97-й корпус первоначально включал в себя лишь две дивизии – одна стационарная, вторая резервная, – на указанный момент проходил переформирование в составе: 22-я пд, 157-я резервная пд, 98-я фольксгренадерская дивизия, 11-я авиаполевая дивизия, охранная дивизия СС «Фишер», 20-й отдельный егерский полк. . Удалось получить согласие на переброску в Рим 22-й дивизии и одного полка 157-й, войска должны были прибыть через сутки-двое.

Муссолини, освобожденный немцами из-под домашнего ареста и назначенный ими «верховным главой Италии», ждал своего часа в немецкой военной миссии как в самом безопасном месте. Ему не нравилось, что делают с его столицей германские друзья и союзники, однако его мнения никто не спрашивал. И в конце концов, править, даже сидя на чужих штыках, все-таки лучше, чем быть свергнутым, арестованным, а завтра, возможно, и казненным?

А этих чертовых повстанцев становилось все больше! К вечеру немцы оказались в положении обороняющихся, удерживая Ватикан и несколько кварталов в центре. И пришли сообщения, что идущие на Рим войска вынуждены по пути вступать в бой с частями итальянской армии – идут, успешно разгоняя этот сброд, но несут потери и могут не успеть в срок. Причем севернее Рима сложилась очень опасная ситуация, когда две итальянские танковые дивизии, «Фреччия» и «Чентауро» [63] На тот момент каждая имела в наличии два моторизованных пехотных полка и один танковый батальон, в составе тридцати пяти – сорока машин. Находились на переформировании, создавались вторые танковые батальоны. Матчасть – итальянские танки Р26/40, примерно равные Т-34-76, и трофейные «шерманы» с пушкой 75 мм. , вступили в настоящий бой с «тиграми» батальона «Фельдхернхалле» [64] В Риме была задействована лишь одна рота. , и лишь с помощью подошедшей мотопехоты и артиллерии дивизии «Фельдхернхалле» удалось рассеять итальянцев и заставить их отступить.