Евгений Шалашов - Призраки Черного леса

— Господин Артаке, где я такие деньги возьму? — принялся лепетать хозяин, размазывая по лицу кровь и слезы. — Мне же еще посуду новую покупать, мебель. А вина сколько ушло?

— Кто у тебя гулял, тот пусть и платит, — хмыкнул я. — Барон Выксберг должен за все платить. За мебель с посудой, за уборку, когда от блевотины будете пол отмывать. И неустойку мою с него возьмешь.

Трактирщик, забыв про слезы, уставился на меня, как я несколько дней назад смотрел на брауни.

— Да вы чего, господин Артаке, с луны свалились? Род Выксбергов привилегию имеет от первых герцогов — бароны во всех гостиницах Силингии целые сутки могут ни за что не платить. Барон у меня сутки гостит, потом в другую гостиницу едет, в третью. Полгода в имении живет, полгода в гостиницах.

Я слышал о разных привилегиях, на которые не скупятся правящие особы, если они им ни крейцера не стоят, — право на голубятню, на почту, право не снимать шляпу перед королем и даже сидеть в присутствии монарха! Но право жить целые сутки в гостинице, есть-пить и не платить — на такое способен лишь человек с фантазией. У меня даже злость немного ушла.

— А счет потом герцог оплачивает? — поинтересовался я, но, увидев в глазах хозяина вселенскую тоску, понял. Впрочем, это не мои заботы. — Ты с баронами-графами сам разбирайся, а деньги верни. Пугать не буду, но если ты не вернешь… Н-ну, дружище, тогда уж не обижайся. Если перебью тебе руки и ноги, барон не спасет.

Поднявшись наверх, подошел к своей комнате. Думал, придется высаживать дверь, но она оказалась не заперта. Ну правильно, от кого прятаться благородному барону?

На полу валялась одежда, нижнее мужское белье не первой и даже не второй свежести, вперемежку с пустыми бутылками. Мерзко пахло разлитым вином и перегаром.

Лота мирно спала под волосатой мышкой у субъекта неопределенного возраста и крепкого телосложения.

Я зачем-то посчитал пустые бутылки — полдюжины. У дубового шкафа выворочена дверца. М-да, неплохо погуляли…

Подойдя ближе, пнул кровать так, что она загудела. Барон и ухом не повел, но Лота приподнялась, не замечая, что съехавшее одеяло обнажило грудь. Кажется, не протрезвела.

— О, Артаке! — икнула девка. — Артаке, ты представляешь — я сплю вчера, а на меня кто-то лезет. Я думала — это ты, а это не ты.

— Убирайся, — хмуро сказал я.

— А чё я такого сделала-то? — вытаращилась девка. — Я думала, это ты, а когда поняла, что не ты, уже поздно было.

— Убирайся, — повторил я.

— Ты чего, Артаке? — пьяно захохотала Лота. — Приревновал, что ли? Так не переживай, я сейчас и тебе дам. Ну, иди ко мне…

Первым моим желанием было ухватить Лоту за волосы и выкинуть из номера, но сдержался. Мысленно посчитав до пяти, вскинул левую руку и ударил кистенем по шкафу, корежа уцелевшую дверцу, а потом, уже с большей силой, врезал по боковой перекладине кровати. Барон зашевелился, перекладина устояла, а я ударил по ней второй раз, третий. Жаль было портить хорошую мебель, но четвертого удара кровать не вынесла и, развалившись, уронила своих постояльцев на пол.

Мгновенно протрезвевшая Лота, не одеваясь, отползла в угол, а потом юркнула под стол. Выксберг, нужно отдать ему должное, вскочил, выхватил меч и даже пытался атаковать. Беда лишь, что ночные возлияния действуют на боевые качества не лучшим образом и клинок барона, столкнувшись с кистенем, жалобно звякнув, отлетел в тот же угол, где только что была девушка.

— Какого черта?! — вскричал барон, хоть и оставшийся без оружия, но продолжающий хорохориться. — Кто вы такой?

— Прежний постоялец этого номера, — скромно отозвался я. — Пришел спросить, по какому праву вы заняли мой номер и выкинули мои вещи? Про женщину, — кивнул я на стол, где притаилась Лота, — я ничего не спрашиваю. Она человек свободный, сама решает, с кем ей спать.

— Так ты, стало быть, прежний постоялец? — скривился барон. — Артаке, именующий себя наемником?

Барон попытался принять грозный вид, но без штанов это получилось неважно.

— Можете взять простыню, — разрешил я.

Дождавшись, пока Выксберг примет вид римского патриция, повторил:

— Так по какому праву?

— По праву благородных баронов Выксбергов! — гордо отозвался барон. — И быдло вроде тебя должно знать свое место!

— Миленько, — хмыкнул я. — Значит, сейчас вы тоже пойдете искать свое место. А для начала соберете мои вещи. — Помахивая кистенем, добавил. — Я даже согласен на простое извинение, а вещи пусть соберут ваши слуги.

— Ты, быдло, — упорствовал Выксберг. — Да я…

— Что ж, вы приняли решение, — вздохнул я. — Сами спуститесь или помочь?

— Люди! — заорал барон. — Ко мне, на помощь!

— Значит, следует немного помочь, — заключил я. — Вы как предпочтете, чтобы я спустил вас с лестницы или выкинул в окно?

Лота что-то пропищала, а я слегка пристукнул кистенем по столешнице, и девушка притихла. Услышав шум в коридоре, прикрыл дверь и запер ее на щеколду.

— Сейчас мои люди выломают дверь и порежут тебя на части! — пообещал барон, прислушиваясь, как в дверь долбят чем-то тяжелым. — Встань на колени, и отделаешься поркой.

— Значит, в окно, — решил я. — Позвольте, господин барон, я вам помогу.

Барон и сам не хотел лезть в окно, и не желал принимать мою помощь. Упирался, растопыривал руки, пытался ударить и даже укусил за палец. И окно не хотело принимать в себя тело аристократа — бутылочные донышки, скрепленные раствором, сопротивлялись благородной голове, но в конце концов я победил и окно, и барона!

Проследив за падением тела, повернулся на шум. Дверь в номере крепкая, засов надежный, но вот косяк вызывал опасения. Вынесут ведь дверь с косяками! А я в гостинице прожил больше месяца и успел привязаться к этому номеру. Разбитый шкаф, сломанная кровать, а если еще косяки — жаль! Обнажив меч, вздохнул — правшу не переделать! — меняя руки, в левую ухватил рукоять меча, а кистень — в правую. Останься кистень в левой — мог бы кого-то убить. Глупость и чванство заслуживают наказания, но не смерти, тем более ни в чем не повинных людей.

Их должно ворваться человек шесть — столько я насчитал лошадей в конюшне. Минус барон, остается пять. Но, может, кто-то из слуг Выксберга решится пойти на выручку хозяина. Берем самый худший вариант — противников будет девять. Девять — это много, но если будет десять — совсем плохо. Если десять — придется их убивать…

Спасая от разгрома остатки комнаты, махнул кистенем, выбивая запор из пазов. Дверь распахнулась, стукнувшись о стену, и в проем вломилось пятеро, размахивающих мечами, при этом отчаянно мешая друг другу, а значит, помогая мне. Когда-то мои наставники говорили, что искусство боя одного против нескольких состоит не в том, чтобы драться со всеми сразу, а в другом. Даже самый опытный воин не в состоянии справиться с тремя-четырьмя противниками, если будет сражаться со всеми сразу. Искусство состоит в том, чтобы навязать бой на твоих условиях.