Евгений Шалашов - Призраки Черного леса

— Ты ножками умеешь ходить? — спросил я у девочки, посматривая при этом на мать.

— Конечно! — отозвалась та. — Мы уже и бегать умеем!

— Вот и славно. Давай-ка, лапка, я тебя наземь спущу (ух, наконец-то!), мы с мамкой тебя за ручки возьмем. Вот, умничка, а теперь пошли…

Гетти доверчиво протянула мне одну ручонку, другую подала маме, и мы пошли.

— Гетти, ты тверже ступай, чтобы следы остались, — попросил я, и девчушка старательно принялась бить ножками о землю, проминая мягкую землю.

Идти втроем по узкой полоске, не задевая пшеницу, было трудно, но мы старались. Мы шли, а за нами полз недоуменный шепоток, сменившийся возгласами восхищения.

— Чё это хозяин-то?

— Дураки, он же межу намечает!

— Ох ты, господи!

— Вона, межа-то где будет!

— Невинный ребенок — глас Божий!

— А девка-то в тот год родилась, когда межи перепутали…

— Ну, умен наш новый хозяин.

Мы прошли до самого конца не останавливаясь, размечая детскими босыми пяточками межу. Возможно, крестьяне будут теперь рассуждать о мудрости нового хозяина, не задумываясь, что она, мудрость, взялась от безысходности…

Наконец-то усадьба приведена в жилой вид, но переезжать я по-прежнему не спешил. В городе хотя бы есть куда выйти, да и Лота рядом.

Свадьбу, по молчаливому соглашению обеих сторон, вновь отложили — надо дождаться, пока шойзель достроит мост, а фрейлейн Кэйтрин решила обновить колодец — вычерпать воду, вытащить ил, заменить камни. Курдула была недовольна, но кто ее спрашивал? Может, фрейлейн еще что-нибудь придумает?

В последнее время мне было не по себе. И чего вдруг? Живи, казалось бы, да радуйся. Можно ложиться спать в любое время, а вставать как душе угодно. Есть что тебе нравится, а не то, что нашлось в полковом котле. Но что-то меня тревожило. Впрочем, чего уж там… Если называть вещи своими именами, мне становилось скучно.

Почему-то считается, что скука — удел великосветских бездельников. Нет, этот бич одинаково бьет по крестьянам и горожанам, не знающим, чем занять себя в долгие зимние вечера, когда спать еще рано, а работать поздно; по солдатам, в перерывах между сражениями пропивающим добычу; по купцам, трясущимся в повозке долгие-долгие мили. Другое дело, что простым людям скучать приходится реже, нежели нам — владельцам усадеб. Хуже только заключенному в тюрьме, но там всегда найдется рассказчик-балагур, помогающий скоротать время…

Я не поклонник чтения. В юности предпочитал проводить вечера не в либерее, в окружении книг, а в компании веселых друзей, доступных женщин и вина. Потом, когда жизнь изменилась, а я из отпрыска знатного (не важно, какого именно) рода превратился в наемника, с трудом мог бы себя представить читающим мысли людей, умерших давным-давно. Теперь же, обретя дом и досуг, начал понимать, что существует еще одно удовольствие, кроме сражений и женщин, — это чтение! Занятие, позволяющее бороться со скукой.

Сегодня мне повезло. Торговец, прослышав, что новый владелец усадьбы собирает библиотеку, притащил сразу две книги, попавшие к нему неизвестно откуда. Я не стал придираться ни к состоянию пергамента, ни к качеству бумаги. И даже не стал выяснять, о чем же там пишут. Парень ушел, осчастливленный двумя талерами — обычной выручкой за целый месяц, твердо пообещав, что все манускрипты и инкунабулы, попавшие в поле зрения, будут мои!

Я решил, что в гостиницу можно вернуться позже, после ужина (Лота и за двоих съест, не подавится, гнедой в конюшне, на попечении Томаса!), попросил у Курдулы пару ломтей хлеба с маслом, решив сегодня же осмотреть приобретения.

Первая книга — тяжелый фолиант, в переплете из свиной кожи, с медными застежками, написана от руки на пергаменте. Полюбовавшись на позолоченный корешок, осилил заголовок, звучащий в сокращении как «Некоторые извлечения, сделанные из конспектов античных мудрецов и восточных астрологов, касающиеся секретов падения хвостатых звезд и частных мнений, высказанных на этот счет различными учеными нашего времени». Помотав головой, пытаясь сообразить — о чем это, не о кометах ли? — и поставил книгу на полку. Определенно изрядно переплатил, но что уж теперь…

Решив дать отдохнуть глазам и немного перекусить, взялся за хлеб. Только лишь начал, как из-за двери раздалось требовательное «мр-р-р» и кто-то поскреб когтем. Любопытно, кого это там принесло?

На пороге стоял гость — черно-белый котище со свалявшейся шерстью и повадками отпетого бандита. Чувствовалось, что ему пришлось пережить многое — не хватало половины уха, а поперек морды шел здоровущий шрам.

Кот смерил меня подозрительным взглядом, неспешно прошелся по кабинету, изучая углы и обнюхивая мебель.

— Есть будешь? — поинтересовался я, разламывая ломоть. Присев на корточки, протянул гостю кусок хлеба с маслом. Тот подошел, посмотрел на хлеб, понюхал и презрительно отвернулся, помахивая хвостом.

— Ну, извини, брат, мышей не держим.

Нахальный «брат» не снизошел до ответа, выгнул спину и запрыгнул в пустующее кресло, где лежал мой плащ. Хорошенько утоптав сукно, свернулся клубком, делая вид, что заснул, хотя один глаз смотрел на меня. А я-то думал, сколько мне кресел заказывать — одно или два? Зачем-то заказал два. Вот и пригодилось. Пусть спит, а я пока посмотрю другую книгу.

Вторая выглядела не столь шикарно — печатная, изданная ин-кварто, в сафьяновом переплете, на желтоватой бумаге, но с иллюстрациями. Именовалась она незатейливо, но словно бы для меня — «Способы проведения досуга». В обширном предисловии автор, пожелавший остаться неизвестным, сообщал, что им найдено девяносто девять занятий, приличествующих сельскому жителю, не обремененному ни семьей, ни службой, ни иными обязанностями. Что подразумевалось под «иными обязанностями», я так и не понял, но почему «не обремененному семьей», представлял себе хорошо. Откровенно-то говоря, я сразу полез в раздел, пышно именованный «Куртуазность и любовные похождения», ожидая нужных рекомендаций и интересных картинок. Например, как быстрее соблазнить крестьянку, пока ее муж работает в поле? Или как избежать скандала, если ваша соседка внезапно забеременела?

К моему разочарованию, автор придерживался иных, более строгих правил. Оказывается, для холостого сельского жителя наилучшим способом любовного времяпровождения являются «куртуазные беседы, ведущиеся с незамужними соседками, а также вдовами, в присутствии мужских представителей семьи, а за неимением оных — умудренных жизненным опытом женщин». Для бесед рекомендовались четыре темы: погода, полевые цветы, домашние животные (если оные имеются у прекрасной собеседницы) и рукоделие. Под строжайший запрет попадали разговоры о детях со вдовами и о нарядах с девицами.