Александр Казанков - Тень предков [litres]

Как узнал Святослав от капитана корабля, был этот Рихард младшим сыном одного из баронов из герцогства Померания-Штеттин. Из родного дома он попросту сбежал, так как отказался принять крест и отречься от старых богов. Несмотря на свое явно германское имя, Рихард был наполовину славянином, а наполовину германцем и верил не в кого иного, как Перуна-громовержца. В это время Померания почти полностью была заселена славянами. Правда, последнее время все начало меняться, его сюзерен Богуслав I проводил активную политику окатоличивания населения и заселения герцогства пришлыми германцами. Рихарду такая позиция очень не понравилась, и, когда католическая ворона пришла получить свою долю, рыцарь, находившийся в расстройстве чувств в связи с гибелью отца, не выдержал и отсек загребущие ручонки монашка. Конечно, после такого необдуманного поступка храброму воину пришлось бежать, тем более что его старший брат был не против повесить более сильного младшего брата на первом подходящем суку. Но бежал Рихард не один, а с ватажкой единомышленников, также не желавших мириться с распятым богом. Поскитавшись по Священной Римской империи и поучаствовав во многих феодальных усобицах, неугомонный рыцарь попал в королевство Польское. Но и там долго не задержался. Не поладив с местным епископом, он снова бежал, уже на Русь.

Святослав внимательно наблюдал за Рихардом и его людьми. Был этот человек крепок и высок, его длинные пшеничные волосы были заплетены в косы на степной манер, по щеке проходил глубокий шрам от старых битв, а серые глаза были грустными и холодными. Бронь его была типично европейской: толстая кольчуга и бригантина, у ног лежал овальный шлем со стрелкой. Его ватажка заняла бак на корабле, устроившись на тюках с товаром.

Борчха – белый хазарин, выделенный в сопровождение Святославу Машегом, – принес миску с кашей и сел рядом.

– Юный господин, ваши воины просят, чтобы вы прочли молитву. Они боятся, что море поглотит их души и они никогда не найдут путь домой. Для сына степи палуба корабля гиблое место.

Святослав задумался, он и христианскую-то молитву всего одну знает, а иудейских даже не слышал никогда. И приспичило же им помолиться.

– Борчха, Машег тебя поставил старшим, так что пока это твои люди. Невместно ребенку обращаться к Богу от всех нас, пусть это лучше будет такой славный муж, как ты, отмеченный его благословением во многих битвах и мирных делах.

Борчхе такой ответ явно понравился, лесть она такая, даже если понимаешь, что тебе нагло врут, все равно приятно. Ведь в глубине души ты полностью согласен со всем вышесказанным.

Борчха встал с бочки и торжественно воздел руки к небу.

– Господи, отверзи уста мои, и уста мои возвестят хвалу Твою. Благословен Ты, господи, Боже наш, Бог предков наших, Авраама, Исаака и Иакова, Бог великий, всесильный и грозный, Бог всевышний, творящий благодеяния, владеющий всем, помнящий заслуги предков и посылающий Спасителя их потомкам, ради Имени Своего, Царь помогающий, спасающий и щит! Благословен Ты, Господи, щит Авраама.

Святослав проникся, нет, не священностью молитвы, а ее содержанием. Чем отличается молитва «Отче наш» от этой иудейской молитвы? Так же взывают к Господу, возносят хвалу ему. Да и вообще, чем отличается иудейский бог от христианского? Разницы-то и нет, считай, но при этом люди активно истребляют друг друга только потому, что вон тот мужик в черной шапочке и с бородой не так молится. А ведь Святослав и сам раньше недолюбливал евреев, в том мире. Видно, ненависть к избранному народу передается христианам с кровью предков. Тогда не понятно, почему мусульмане недолюбливают христиан и евреев, вместе взятых. Вот так и получается, что вера, которая должна объединять людей, делать мир добрее, только разделяет и приводит к ненависти и вражде.

Как будто в подтверждение мыслей Святослава один из германцев резко поднялся и, бросив короткую фразу своим, направился к хазарам. Остановившись напротив Борчхи, германец скрестил руки на груди и с вызовом уставился на молящегося хазарина.

– Если бы я знал, что трюмы этого корабля набиты доверху жидами, то отправился бы в путь вплавь, нежели дышал одним воздухом с отродьем Иуды. А так как я уже здесь, то вплавь придется добираться вам, жиды.

Германец, харкнув, обильно сплюнул под ноги хазарину.

Борчха отреагировал мгновенно, развернувшись на сто восемьдесят градусов. За долю секунды в его руке сверкнула кривая сабля, молнией метнувшаяся к германцу. В воображении Святослава уже разыгралась сцена, состоящая из лужи крови и разрубленного напополам германца, но все вышло иначе. Германец не менее проворно, чем хазарин, ушел в сторону и, оскалившись, обнажил прямой меч.

– Ты машешь своей зуботычкой, как баба, сын свиньи и шакала, – рявкнул германец.

– Я убью тебя, а из твоего черепа сделаю ночной горшок для своей дочурки. Для кубка он не годится, дырявый как сито, – ответил хазарин и хищно улыбнулся, крепче сжав в руке саблю.

Воины схлестнулись, как два коршуна, клинки зазвенели, обрушиваясь градом ударов. Борчха нырнул под клинок, зашел за спину германцу и мощно с оттягом рубанул по ноге. Германец отпрыгнул в сторону и рубанул в ответ. Но прыгнул недостаточно далеко, чтобы сабля его не достала. Вместо ступни он приземлился на обрубленную культю. Фонтан крови обильной струей выплеснулся на палубу. Борчха лихо зачехлил клинок, подмигнул Романову и, сделав шаг, как подрубленный рухнул рядом с германцем. На груди хазарина зияла широкая кровоточащая рана, оскалившаяся зубьями перерубленных ребер.

Германцы тут же вскочили со своих мест, как будто только и ждали этого. Широкий швырковый нож с хрустом вошел в грудь хазарина, неторопливо доедавшего похлебку на мешках у мачты. Хазарин отлетел к мачте и медленно сполз, оставляя кровавый след. Горячая жижа выплеснулась из миски, ошпарив молодого матроса, что усердно драил палубу. Мальчишка вскрикнул, вскочил и сразу рухнул, получив швырковое копье в живот. Хазарин вскинул лук и всадил стрелу по самое оперение германцу в глазницу, но не успел достать второй гостинец, как его голова слетела с плеч, гулко ударившись о настил палубы. Еще один степняк опрокинулся на спину с пробитым животом.

Капитан корабля в одной рубахе и с длинной спатой выскочил из каюты.

– Да что вы творите, отродья кашалота и русалки. Всем бросить оружие, иначе я скормлю вас рыбам. Боцман, свистать всех наверх!

Из трюма донесся свисток боцмана, звон железа и топот десятка босых ног. Все закрутилось и завертелось вокруг, германцы безжалостно рубили каждого, кто попадался им под руку. Хазары, застигнутые врасплох, падали один за другим. Безоружные моряки пытались защищаться от вероломных попутчиков, но погибали еще быстрей, чем хазары. Все же это было торговое судно, а не военный корабль. Капитан корабля парировал клинок германца, толкнул ногой в щит, разрывая дистанцию, присел, уходя от встречного удара, и, резко выпрямившись, вогнал спату в раззявленный рот врага. Моряк резко развернулся и оказался лицом к лицу с главарем разбойников – Рихардом. Бывший барон, огромный как медведь, в одно мгновение преодолел расстояние между ним и капитаном. Моряк попытался парировать удар, но его узкий клинок не выдержал мощного удара полуторного меча, разлетевшись на мелкие осколки. Клинок, больше похожий на лопасть вертолета, перерубил неудачливого капитана от левого плеча до ключицы.