Иван Оченков - Взгляд василиска [litres]

Таким образом получилось, что лишившийся управления японский корабль с трех сторон расстреливали практически на пистолетной дистанции, правда, нельзя сказать, чтобы безнаказанно. Разворот позволил японцам ввести в дело артиллерию неповрежденного борта, и русские броненосцы тут же почувствовали на себе, что противника рано списывать со счетов. Тем не менее их превосходство было подавляющим. И хотя русским снарядам пока не хватало мощности пробить главный пояс или башни, но более тонкие траверзы и казематы не могли служить им преградой, и они, пробив броню, калечили внутренности своего врага. Все это время японские моряки лихорадочно пытались поставить перо руля прямо, чтобы поврежденный броненосец мог управляться хотя бы машинами, и когда он практически развернулся, им это удалось. Однако лучше бы они этого не делали, потому что теперь к нему на полном ходу приближались «Полтава» и несколько отстававший «Николай», а «Микаса» шел к ним навстречу, будто агнец на заклание.

Тем временем на увлекшихся расстрелом потерявшего управление японца броненосцах заметили бедственное положение своего флагмана. Князь Ухтомский не был не то что хорошим, а вообще каким-нибудь флотоводцем, что, в общем-то, знали все на эскадре. Однако в данной ситуации он поступил совершенно верно. Просигналив на «Полтаву», чтобы они добивали подранка, «Цесаревич» вышел из строя и поспешил на помощь «Ослябе», ведя за собой вставших ему в кильватер «Ретвизана» и «Победу».

На японском броненосце, получив небольшую передышку, не обольщались. Повреждения, полученные им от трех противников, были слишком велики, а приближавшиеся к нему «Полтава» и «Николай», несмотря на устарелость, славились своими артиллеристами. К тому же державшиеся до сих пор в стороне русские миноносцы перестали изображать статистов и начали кружиться все ближе к ним, как будто прикидывая, созрел ли этот плод и можно ли его уже сорвать. Впрочем, на их счастье, самые лучшие и скоростные миноносцы у русских были в первом отряде, ушедшем вместе с крейсерами к месту высадки десанта. Те же, что подбирались к «Микасе», были из второго, в который собирали тихоходов, склонных к поломкам.

Идущий отдельно от главных сил бой броненосных крейсеров также поначалу шел при явном преимуществе японцев. Будучи втроем против двух, они массировали огонь то на одном, то на другом русском крейсере, старясь выбить его из строя. Однако те вовсе не собирались терять ход или управление и, отчаянно маневрируя, отвечали ударом на удар. «Баяну» удалось несколько раз поразить «Ниссин» и получить несколько попаданий в ответ. Самое тяжелое повреждение было от десятидюймового снаряда с «Касуги», но пока флагман Рейценштейна держался. Следующий за ним в кильватер «Громобой» пока не получил значимых повреждений, возможно потому, что «Касуга» вел огонь в основном по «Баяну», а от восьми- и шестидюймовых снарядов он был защищен достаточно надежно. Так продолжалось, пока японцам не удалось выбить из строя «Пересвет» и сосредоточить огонь на «Ослябе». Эссен первым сообразил, чем это грозит оказавшемуся в одиночестве флагману, и указал на опасность Рейценштейну. Адмирал на секунду задумался, а затем отрывистым тоном отдал приказ, и русские крейсера, задымив из всех труб, ринулись на помощь.

Адмирал Симамура с каменным лицом наблюдал за избиваемым русским броненосцем. Было очевидно, что тот получил тяжелые повреждения, однако тонуть упрямый корабль совершенно не собирался. А к нему с двух сторон уже спешили на помощь, и если крейсера не вызвали у него ничего кроме презрительной усмешки, то идущие на всех парах броненосцы могли доставить немало неприятностей. Дело было в том, что русские снаряды оказались вовсе не такими малодейственными, как казалось поначалу. Изрядно нахватавшись еще под анфиладным огнем при выходе из Талиенванского залива, «Хатцусе» немало получил от «Осляби» и во время линейного сражения. Его артиллеристы оказались настоящими специалистами своего дела, и даже прекрасное бронирование не могло избавить броненосец от повреждений. Но хуже всего было то, что русским удалось выбить из строя «Микасу» вместе с адмиралом Того. Флагмана надо было выручать, и Симамура скрепя сердце приказал поворачивать, оставив русский броненосец недобитым.

Пылающая развалина, некогда бывшая красавцем «Ослябей», медленно брела по морю, окутанная клубами дыма и избиваемая противником. Артиллерия его была приведена к молчанию, и лишь кормовая башня время от времени огрызалась по врагу, напоминая, что русский флагман еще жив и ведет бой. По странному стечению обстоятельств, единственным его неповрежденным местом оставалась броневая рубка. Несмотря на творившийся вокруг ад, попаданий в нее почти не было, и лишь несколько случайных осколков проникли внутрь, так никого и не задев. Все приборы в ней были исправны, все люди живы, а броненосец медленно умирал. Тягостное молчание людей, все понимающих, но не могущих ничего предпринять, повисло в тесном помещении. Внезапно всеобщее уныние прервал крик сигнальщика:

– Японцы отворачивают!

А вслед за ним еще один:

– Наши!

Действительно, на помощь к обреченному кораблю спешили его товарищи, и в сердцах простившихся уже было друг с другом людей радостно застучало: «Не бросили, не забыли!»

Не успели оставившие «Ослябю» в покое японцы развернуться, как отчаянный «Баян», выскочив перед японскими кораблями, начал по ним пристрелку. Мощные броненосцы невозмутимо продолжали свой маневр, и со стороны казалось, что русский крейсер отогнал весь вражеский отряд.

– Вы только посмотрите, что вытворяет Рейценштейн! – радостно воскликнул Иессен. – Право, даже не ожидал от него…

– У него там Николай Оттович, – хрипло отозвался Алеша, – с ним и не такое вытворишь!

– А вон «Цесаревич» ведет колонну, – загомонили с другой стороны, – видать, они «Микасу» уже добили! Сейчас раскатаем японцев, как пить дать раскатаем.

– Боюсь, уже без нас, – грустно проронил великий князь, не разделявший отчего-то всеобщего воодушевления.

– Да что с вами, Алексей Михайлович? – удивленно спросил командующий. – Ну да, попало нам знатно, так мы рядом с базой. Господь не без милости, доведем броненосец до Порт-Артура, да и починим.

– Вам надо перейти на другой корабль, – не слушая его, продолжал говорить Алеша, – лучше всего на «Ретвизан»…

Лицо командира «Осляби» все больше бледнело и, с трудом договорив, он вдруг вынужден был схватиться за амбушюр [108] Амбушюр – переговорное устройство на корабле. . Все присутствующие с недоумением обернулись к нему, и вдруг горнист, заметивший, как на белоснежном мундире великого князя расплывается красное пятно, с ужасом закричал: