Александр Михайловский - Освободительный поход

– Очень хорошо, герр Браун, – сказал мне генерал Серов, судя по всему, весьма довольный, – именно ради этого мы вас и позвали. Первые испытательные пуски начнутся не раньше мая, когда завершатся работы на пусковом столе № 1. Сейчас вам, конструкторам, надо решить, будете ли вы доводить до полностью работоспособного состояния ваш проект А-4 (исходное техническое название ФАУ-2) в нашей классификации Р-1, или мы сразу приступите к разработке ракеты второго поколения Р-2?

И тут мне стало по-настоящему интересно – как маленькому мальчику, впервые попавшему на цирковое представление, где фокусник ловким движением вытаскивает из шляпы кролика. Вообще-то как раз Германия была той страной, которая дальше других зашла в ракетных исследованиях, и то, первый и пока единственный удачный пуск у нас был буквально за несколько ней до нашего похищения. До этого все наши ракеты либо падали, либо взрывались в полете. В Америке, насколько я понимаю, этой темой в частном порядке занимались отдельные энтузиасты, а в Советской России от идей до воплощения было еще буквально огромное расстояние. И тут герр Серов с полной серьезностью заявляет, что русские знают, как разработать ракету следующего поколения, более совершенную, чем моя А-4. Что-то тут нечисто, а вот что именно, я пока понять не могу. Фокусник есть, шляпа есть, осталось повнимательнее присмотреться к тому, откуда все-таки появится кролик. Какой более совершенный проект имеет в виду генерал Серов?

Но тут слово взял не главный конструктор герр Королев, как этого можно было бы ожидать, а «консультант» оберст Шалимов.

– В любом случае, – сказал он, – проект инженера фон Брауна до ума доводить надо, но параллельно с разработкой усовершенствованного изделия следующего поколения. При этом мы должны заранее исходить из того, что результаты работы группы доводки ракеты Р-1, будут немедленно передаваться в группу разработки усовершенствованной ракеты Р-2.В конце концов, очень многие вопросы нам известны чисто теоретически, и их практическая отработка на стендах и при испытательных пусках будет необходима в любом случае.

– Тогда, – заметил генерал Серов, – группа немецких инженеров под руководством инженера Брауна приступает к работе над ошибками своего изделия, а группа товарища Королева начинает работу над модернизированной версией ракеты Р-2. За работу, товарищи и некоторые господа!

– Постойте, – воскликнул я, – откройте мне тайну, над какими ошибками придется работать мне и моим камрадам и в чем может заключаться ваша модернизация моей ракеты, что ее можно будет назвать новым изделием?

– Во-первых, об ошибках, – ответил оберст Шалимов, – Навскидку. Резьбовые соединения, которые вы используете для монтажа спиртопроводов, в полете от вибраций и перегрузок начинают разбалтываться, отчего происходит утечка топлива, образование спирто-воздушной смеси, которая взрывается, попав на раскаленное сопло двигателя. Пока вы не устраните эту проблему, которую нельзя было выявить при отработке двигателя на стенде, у вас так будет успешным только один запуск из десяти. Можно сказать для вас это задача номер один.

– Во-вторых, – продолжил герр Королев, – самые очевидные и простые модернизации вашей ракеты – это переход на отделяемую головную часть, что должно вдвое увеличить дальность заброски полезной нагрузки. Это пригодится и дальнейших космических проектах, в которых по завершении активного участка полета полезная нагрузка также отделяется от ракеты-носителя. Переход на конструкцию с несущими спиртовым и кислородным баками, что должно снизить массу корпуса и опять же увеличить дальность стрельбы. Поиск более совершенной с аэродинамической точки зрения формы корпуса и подбор оптимального размера рулевых поверхностей хвостового оперения, а также перевод ракетного двигателя на более калорийное топливо, в частности керосин, в котором Советский Союз, в отличие от Германии уж точно не испытывает никакого дефицита.

– Насколько я помню, – как-то туманно сказал оберст Шалимов, – керосиновый двигатель начал применяться только на «семерке». Что-то там не срасталось, но вот что – мне неизвестно. Быть может, для начала стоит начать отработку на стендах пусков двигателя фон Брауна с использованием спирто-керосиновых смесей, начав с десяти процентов керосина и девяноста процентов спирта, и закончив полностью керосиновой версией. На такой смеси пятьдесят на пятьдесят у нас летают некоторые реактивные самолеты.

– И это тоже можно и нужно сделать, – согласился генерал Серов, подводя итог нашему совещанию, – поставим на эту тему товарища Глушко, а там будет видно.

Вот так, бывший гауптштурмфюрер СС Вернер фон Браун начал работать на большевиков. Ничего личного, только научный интерес.

* * *

22 декабря 1942 года. Поздний вечер. Польша г. Люблин, штаб 1-го МК ОСНАЗ.

Командующий мехкорпусом генерал-лейтенант Бережной Вячеслав Николаевич.

Двое суток наш корпус, после прорыва фронта одним рывком достигнувший Люблин, удерживали этот польский город и его окрестности. Находясь здесь, мы прикрывали левый фланг мехкорпуса Катукова, который сразу после прорыва под Новоградом-Волынским свернул на север и, наступая по обеим берегам Западного Буга, взял Брест, перерезав часть магистралей, по которой снабжалась группа армий «Центр». Кроме того, мы дожидались подхода наступавшего от Любомли первого польского корпуса генерала Берлинга: его передовые части вошли в Люблин сегодня около полудня. Берлинг был у Катукова соседом слева, но его танки и мотопехота, вошедшие в прорыв, двинулись не на север, а прямо на запад, и, преодолевая сопротивление немецких захватчиков, за три дня достигли города. Все-таки польский корпус – это смешанное пехотно-механизированное соединение, а для них темп наступления в тридцать-тридцать пять километров в сутки считается даже не то что нормальным, а, можно сказать, отличным.

Тут надо сказать, что в нашем прошлом первая польская дивизия имени Тадеуша Костюшко была сформирована только в мае сорок третьего года. Затем, в августе того же года, после Курской битвы, образовался 1-й польский корпус. В первом бою польские части побывали в ноябре, а 1-я польская армия была сформирована только в марте 1944-го года. Если бы дела у поляков в этом варианте истории шли так же, то на войну бы они банально не успели или ухватили бы от нее самый хвостик. Но решение с формированием польского войска было правильным и подтвердило свою эффективность в нашей истории, а следовательно, советское руководство испытывало по этому поводу меньше сомнений. Просто не надо было пускать процесс формирования иностранных воинских соединений на самотек, доверяя его разного рода сомнительным личностям вроде генерала Андерса.