Александр Михайловский - Освободительный поход

Исходя из этого, следовало ожидать, что в условиях уже поделенного пополам мира Сталин силой возьмет все то, что ему нравится, и ничего ни у кого спрашивать не станет. Еще одного Берлинского Конгресса, который однажды спас Турцию от разгрома и унижения, на этот раз не будет. Русские закрыли глаза на захват Соединенными Штатами Канады, а американцам, в свою очередь, безразличны территориальные изменения в Старом Свете – по крайней мере, до тех пор, пока они не разделались с Японией, которая повисла на них как клещ на бродячей собаке. Американские дипломаты, когда турецкий МИД обратился к ним за помощью, дали понять это самым недвусмысленным способом. Прав был год назад посланец Сталина, который сказал ему – горе побежденным…

Но шайтан побери эту Западную Армению и этих курдов в придачу, возомнивших о себе невесть что! Утрата этих территорий означает только утрату территорий, и ничего больше; притом что тех, кто считает себя турками, там проживает не так уж много, а остальные ненавидят турецкое государство лютой ненавистью. Каждый курд – мужчина, женщина или даже младенец в люльке – это потенциальный мятежник. Пусть с ними возится господин Сталин, если считает себя таким умным. Пусть устанавливает у курдов советскую власть, учит их коммунизму и марксизму-ленинизму, пусть дает им школы на курдском языке, пусть удовлетворяет все их малейшие желания, но не пройдет и десяти лет, как они поднимут мятеж уже против него. Так что пусть он их забирает на свою голову. Да и территориально потеря тяжелая, но не смертельная. Турция пережила и куда большие территориальные утраты, в начале двадцатого века за десять лет с 1912-го по 1922-й годы потеряв почти все свои территории, за исключением Анатолийского полуострова и маленького клочка Восточной Фракии.

Но то, что творится на Кавказском театре боевых действий, не идет ни в какое сравнение с вторжением советских и болгарских армий на территорию Восточной Фракии. Не помогло даже то, что для защиты подступов к Стамбулу и Проливам турецкий генштаб собрал лучшие и отборные войска. Турецкое командование сконцентрировало две трети всей османской армии в Восточной Фракии на Стамбульском направлении, чтобы защитить самую ценную часть турецких владений. При этом фельдмаршал Февзи Чакмак уверял своего президента, что русские генералы на один-два дня отсрочат свое наступление на европейском направлении по причине непогоды, не позволяющей использовать авиацию. И что? Русские начали свое наступление сразу по истечении срока действия ультиматума, в первые же часы окружив и разгромив сильнейшую группировку турецких войск, дислоцированную в городе Эдирне, и снеся с лица земли недостроенный укрепрайон. Никто не знает, что там происходит и какова обстановка на текущий час. С войсками, которые, несомненно, еще продолжают сопротивление в районе Эдирне, нет связи. Известно только то, что бронетанковая бригада, по тревоге выступившая из Люлебургаза, чтобы отразить вторжение, наткнулась на упорную оборону, и почти полностью сгорела в ожесточенном бою.

В результате проигранной турками приграничной битвы, на закате солнца русские танки и кавалерия ворвались в город Бабаэски, расположенный к Стамбулу на пятьдесят километров ближе, чем Эдирне. Уже известно, что непосредственно наступлением на Стамбул командует прославленный русский военачальник фельдмаршал Буденный, отличившийся во время гражданской войны в России и снова выделившийся год назад, когда вместо командования стационарными фронтами ему доверили одно из самых мощных конно-механизированных соединений Красной Армии. Пройдет еще два, максимум три дня – и русская кавалерия с танками, сея ярость и опустошение, ворвется в предместья Стамбула, в котором почти нет войск, а из укреплений имеются лишь стены, построенные еще во времена Византийской империи. Для организации обороны Стамбула у армейского командования есть эти два дня, и не более. Третий день отсрочки уже сомнителен. Русские кавалеристы передвигаются, как во времена Чингизхана и Атиллы, одвуконь, ведя в поводу третьего коня. на котором навьючены припасы. Недостатка в конском поголовье советские кавалерийские части точно не испытывают, благо дружественная Монголия миллионами голов гонит на фронт маленьких злых косматых лошадок. Отсутствие обозов делает конную армию Буденного чрезвычайно подвижной, недаром же за взятие с налету Киева русский вождь наградил его только что учрежденным орденом Суворова, а германский фюрер проклял, назвав своим личным врагом. И снова вспоминаются слова посланца Сталина – «горе побежденным».

Одновременно с наступлением русских на Эдирне болгарская армия по захваченным пограничным мостам форсировала Мерич [60] напротив города Ипсала и принялась продвигаться на восток, пусть и не так стремительно, как русские, без охватов и глубоких прорывов, но все же достаточно быстро для того, чтобы отрезать замешкавшиеся турецкие войска от возможности отступить на Стамбул и Чанаккале. Отдельный вопрос в том, как болгарам удалось без боя и в неповрежденном виде заполучить в свое распоряжение пограничные мосты через Мерич. Инёню подозревал, что тут не обошлось без хорошего бакшиша в сторону того турецкого начальника, в обязанности которого входило взорвать эти мосты при угрозе войны. Но если это и так, теперь этого человека уже не достать: и он, и его родня, скорее всего, находятся уже на территории, занятой русскими и болгарскими войсками, что делает их недоступными для мести. Да и о мести ли надо думать сейчас, когда под сокрушающим ударом старого врага рушится само турецкое государство.

Фактически первый же день войны обозначил то, о чем Инёню подозревал еще с того момента, как получил на руки текст советского ультиматума. Эта война была проиграна еще до ее начала и без посторонней поддержки – один на один турецкая армия не в состоянии противостоять советской военной мощи. Германский посол фон Папен, например, может только выразить Турции свои искренние сочувствие и соболезнования. Уже год вермахт, ранее непобедимый, идет от одного поражения к другому, и нынче он находится в таком плачевном состоянии, что русские смогли выделить достаточное количество ресурсов, чтобы попытаться, не прекращая войны с Германией, прибрать к рукам весь Ближний Восток с его нефтяными месторождениями и древними торговыми путями, до сих пор не утратившими своей значимости.

Для Турции же совсем неважно, сколько продлится эта война – неделю или несколько месяцев; в любом случае в конце ее ожидает полный разгром и уничтожение турецкого государства. Так, может быть, если итог уже налицо, не противиться неизбежному, а, покорившись обстоятельствам, сказать «Кисмет» и, раз уж Аллах так разгневался на турок на чрезмерное самомнение и хитропопость, сберегая жизни турецких солдат и гражданского населения, направить в Москву предложение о почетной капитуляции? Наверное, он так и сделает, а дальше все будет зависеть только от изворотливости турецких дипломатов, ибо военные ничего не смогли противопоставить яростному наступательному порыву Красной Армии.