Райан Гродин - Кровь за кровь [litres]

Геркулес выдохся, рухнув в траву вместе с Феликсом и винтовками.

«ВРЕМЯ СРАЖАТЬСЯ»

Лука подхватил винтовку Мосина, прижал приклад к плечу и повернулся в сторону поля. Мириам повторила действие, спрятавшись за стволом, как за щитом. Яэль тоже скорчилась за деревом, оттягивая затвор винтовки, подготавливая её к новому выстрелу. По количеству пуль и уверенной атаке она могла судить, что этот отряд был больше предыдущего. Намного больше.

Яэль всматривалась в отблески дождя, ожидая следующей вспышки. Она не заставила себя ждать, принося с собой очертания подступающего врага. Десять молниеносных теней. Яэль позволила образу загореться на веках, прицелившись по памяти в ближайшего мужчину, и выстрелила. Она нажала на курок ещё три раза, хотя следующая вспышка показала, что остановить удалось только двух из десяти. Винтовке требовалась перезарядка, но наступающих было восемь, а в обойме её ТТ-33 оставалось семь пуль.

Выстрел Мириам поразил ещё одного. Пули Луки не могли найти свою цель. Феликс изо всех сил старался вложить пистолет в руки. Яэль ещё раз нажала на курок. В ствол рядом с её лицом впилась ответная пуля.

Трое повержены. Семеро наступают. Солдаты были всего в нескольких метрах и быстро приближались. Вспышки орудий были слишком медленными, чтобы можно было попасть в цель.

Когда Яэль выпустила следующую пулю, раздался такой грохот, словно все деревья в округе вдруг решили упасть. СЛИШКОМ СИЛЬНЫЙ. Слишком громкий для одного пистолетного выстрела. Даже если к нему прибавить залп винтовки Луки. Грохот слышался откуда-то сзади. Стреляли из-за деревьев!

Новая вспышка света выхватила солдат СС замерших, неуверенных.

Следующая высветила их бегство.

Яэль обернулась, всматриваясь в деревья в поисках теней, которых не было здесь раньше. Несколько из них собралось вокруг Луки и Феликса. Их форма была неприметная – ни чёрная, ни отмеченная свастикой. Было слишком темно, чтобы сказать наверняка, но Яэль была уверена, что если присмотреться, их форма оказалась бы такой же потёртой и рваной, как у Эрнста Фёрстнера.

Эти люди – бойцы Сопротивления.

Они на линии фронта Райнигера.

Яэль уже собиралась облегчённо выдохнуть слова благодарности, когда мужчины вновь подняли Маузеры, направляя стволы в головы Луки и Феликса.

– Пароль?

Дуло пистолета смотрело Феликсу в лицо, такой маленький круг, пробуждающий так много страха. Во рту у него пересохло, а язык словно прибили к зубам. Он поднял руки. Остальные повторили движение. Оружие опущено, руки высоко над головой.

– Волки войны собираются! Они поют песню гнилых костей! – Яэль рванула рукав, открывая татуированных волков. – Я Волчица, эти трое со мной!

Маузеры не дрогнули.

Это нормально, потеть в таком холоде?

– Всем снять рубашки, – сказал тот, чья винтовка была готова в любой момент отправить Луку на небеса. Левый рукав мужчины был оторван у самого плеча. (Фактически, у всех солдат не было рукавов на левой руке).

– Что? – резко переспросила Мириам.

– Если вы те, за кого себя выдаёте, это не станет проблемой. Снять рубашки. Сейчас же.

Они подчинились, раздеваясь до нижнего белья. Стоящий рядом с Феликсом боец, схватил голую руку механика, стирая грязь с левого бицепса. И снова, пока кожа не покраснела и заболела.

– Он чист!

– Этот тоже, – объявил надсмотрщик Луки.

Осматривающий Мириам солдат замер, уставившись на числа на её руке так, словно они были паролем от сейфа, который он никак не мог разгадать.

– Это не татуировка группы крови, – заявила она ему, – если вы их ищете. Я меняющая лица, как и Волчица, но не из СС.

– Они со мной, – ещё раз повторила Яэль. – Генерал Райнигер и Хенрика ждут нас. А теперь, можно нам, пожалуйста, одеться?

Это был не вопрос, утверждение. Винтовки опустились, рубашки вернулись на места.

– Наши извинения, – сказал боец, стоящий ближе всего к Яэль. – Новый протокол. В нашей обороне появилось несколько брешей в последние дни.

– Брешей? – Яэль содрогнулась, ухватившись руками за бок. – Вражеские меняющие кожу?

– Нам известно о четверых. Одного застрелили при попытке пересечь фронт. После смерти он обесцветился. Когда мы осмотрели тело, то нашли татуировку группы крови. Руководство сообщило, что он был меняющим кожу. Другой едва не убил генерала Бауэра, пытаясь занять его место. У него тоже была метка с группой крови. Тогда генерал Райнигер приказал всем убрать левые рукава. Так мы обнаружили ещё двоих.

– Хитрые мерзавцы , – пробормотал Лука.

– Когда это произошло? – поинтересовалась Яэль.

– Первого застрелили довольно давно. Но остальных выследили лишь два дня назад.

– Это объясняет утечку информации, – обратилась Яэль к Мириам, та нахмурилась в ответ.

Феликс был благодарен, что в этот момент ни один из солдат не присматривается к его заляпанному грязью лицу. Щит морфия давно испарился, а срок, выделенный ему Башем, как петля затягивался на шее – сжимался с каждой убегающей минутой.

У него оставалось лишь несколько часов, чтобы добраться до штаб-квартиры Сопротивления, попросить их послать радиограмму в надёжный дом Влада, раскопать истину. Что реально? Мамина смерть или жизнь? Его слух или надежда?

Когда штандартенфюрер впервые заговорил о Сопротивлении, Феликс представил пару сотен людей с ружьями, прячущихся в одном из кварталов города. Подслушанный в Молотове радио-разговор только усилил впечатление. Но когда солдаты отвели их к машине – минуя гусеницы танков, военные палатки и командиров, выкрикивающих приказы, – Феликс понял, что сильно их недооценивал.

Это было больше пары сотен человек. Гораздо больше.

Это был целый Вермахт.

Куда бы Феликс ни посмотрел, он видел разные варианты отцовской униформы. Все эмблемы национал-социалистов были сорваны, коричневая ткань промокла под дождём, но сходство было несомненным. Здесь собрались разные поколения – у некоторых волосы были с проседью, как у его папы, другим на вид было около двадцати одного. Столько было бы сейчас Мартину. Феликс заметил даже одного-двух солдат его возраста, на их форме Гитлерюгенд остались только гладкие пуговицы и швы. Парни, каким мог быть он.

Папа, Мартин, сам Феликс, папа, Мартин, папа, Мартин.

Феликс прижал здоровую ладонь к часам в кармане и задумался: а что бы сделал Мартин, если бы оказался в такой ситуации? Смог бы он позвонить Башу с телефона на ферме? Смог бы Мартин пожертвовать всеми этими людьми ради безопасности Вольфов?

Сможет ли он, Феликс, если до этого дойдёт дело?

Земля была скользкой от влаги – как те несчастные километры поля, которые они преодолели. Только здесь земля была изрыта отпечатками ботинок, разрезана гусеницами танков. Особо предательский пейзаж, идеальный, чтобы споткнуться.