Геннадий Марченко - Возвращение [СИ]

В общем, затворив за собой дверь будки, я уселся на корточки, с сожалением подумав, что, наверное, зря не курю. В такой ситуации подымить – самое то. Однако и без цигарки процесс прошёл удачно, особенно если занять голову умными мыслями, и спустя минут десять я снова вышел на свежий воздух.

Вышел и замер, так возле нашего барака в неверном лунном свете промелькнули какие-то подозрительные тени. Вроде бы двое, вроде бы мужики. Что они, интересно, забыли здесь в это время? Неслышно ступая и пригибаясь на фоне цветущих зарослей жимолости, я подкрался поближе. Опа, а это что они делают? Не иначе дверь барака подпирают толстой жердиной. Ай-яй-яй, нехорошее задумали ночные визитёры. А теперь стены дома обкладывают охапками соломы, да ещё и поливают их из канистры.

Твою ж мать, бандерлоги недобитые! Не иначе решили заживо спалить всю мою команду! Ну уж нет, такого удовольствия я вам не доставлю.

Дальше пришлось действовать быстро. Хорошо, что я так вовремя посетил уборную, на пустой желудок даже в мои 52 двигалось просто замечательно. На то, чтобы вырубить не ожидавших атаки со спины мужиков, пусть и достаточно крепких, у меня ушло не боле пятнадцати секунд. На то, чтобы скрутить им руки за спиной их же ремнями – ещё пара минут. После этого, не обращая внимания на хохляцкие проклятия, я выдернул жердину, открыл дверь и, войдя внутрь, зажёг керосиновую лампу. Другого источника освещения ввиду отсутствия электрификации барака здесь не наблюдалось.

– Рота, подъём! – гаркнул я, со скрытым весельем наблюдая, как соратники с недоумённым и обиженным видом продирают глаза.

– Что случилось?

Это Юра Никулин из своего угла подал голос.

– Ничего страшного, диверсантов поймал. По ходу, бандеровцы.

Ух что тут началось! Народ заметался в поисках одежды, лихорадочно натягивая кто штаны, кто сапоги или ботинки, за шторкой не меньшую активность проявляли женщины. Минуту спустя народ, вооружённый керосиновыми лампами, валил с крыльца поглазеть на живых бандеровцев.

Те по-прежнему лежали на траве, но уже не ругались, а просто ненавидяще зыркали на обступивших их киношников.

– Ну шо, хлопцы, не получилось «клятых москалей» спалить? – поинтересовался я, присаживаясь на корточки. – И откуда же вы такие взялись. Местные, из Зелёного?

Те молчали, и я попросил Никулина метнуться в главе сельсовета, у которого дома имелся единственный на всю округу телефон. Мол, пусть вызывает милицию или чекистов, в общем, сотрудников силовых ведомств.

После дозвона глава сельской администрации тоже прибежал посмотреть на диверсантов.

– Тю, це ж Петро Скодоба і Василь Хвощ. З війни їх не бачили, вони тоді поліцаями служили. Думали, згинули вони. Ан ні, живехоньки. Ну нічого, хлопчики, тепер і на вас куля знайдеться.

Под утро пленённых хлопцев со спадающими штанами увезли, а мы уже ближе к полудню, собрав вещички и технику, загрузились в автобусы и отбыли восвояси.

Ещё неделю спустя мы вернулись в Москву, чтобы остальную часть эпизодов отснять уже в павильонах «Мосфильма». К тому времени в столицу возвратились и Варя с детьми. Полная светлой грусти, супруга с упоением рассказывала о поездке, я же поделился своими историями, не забыв упомянуть о схватке с бандерлогами.

– Так и знала, что вляпаешься в какую-нибудь катавасию, – всплеснула руками Варя.

– Ну здрассти, – обиделся я. – Можно подумать, я их лично приглашал поджечь наш барак, чтобы потом продемонстрировать молодецкую удаль.

– Надеюсь, ты свою молодецкую удаль ещё не растратил, – недвусмысленно улыбнулась Варя, расстёгивая на мне рубашку.

На следующий день меня настигла награда. Указом Президиума Верховного Совета Украинской ССР мне вручили медаль «За отвагу». Церемония проходила не в Кремле, а в столичном представительстве республики, но тоже выглядело всё достаточно цивильно.

Следующий месяц снова прошёл в напряжённой работе. Мы пахали как проклятые, никто себя не щадил, но теперь-то, после того как пришло время монтажа, я понял, что на выходе должен получить о-о-очень качественный продукт. Может, Голливуд и видел нечто подобное, но уж точно не советский кинематограф. Это будет бомба!

Лишь бы прокатная комиссия не зарубила. Надеюсь, в её ряды не затешется питающий ко мне личную неприязнь Пырьев. Если финал фильма покажется членам комиссии очень уж жёстким, то пусть ставят возрастной ценз, но проект должен попасть на экраны страны. И не только страны, у меня уже была предварительная договорённость с прокатными компаниями США и Канады, а теперь можно будет до кучи и Европу подключить. В общем, мировой прокат!

К середине августа мы закончили с озвучкой. К тому времени Саймон успел не только бракосочетаться с Вишневской, ставшей отныне Галиной Стетсон. Начинающая оперная дива подала в американское посольство документы на «green card», а дальше, если у парочки всё сложится, она получит постоянную прописку на родине мужа. Мне не жалко, она же мировое достояние, не только советской оперной сцены. Да и за помощника своего порадовался, а то сколько можно бобылём жить!

От финальных аккордов создания картины меня отвлекло приглашение посетить Всесоюзный день авиации, который отмечался 18 августа. Праздник по традиции отмечался в Тушино, туда мы и поехали с Варей и детьми. Приехали заранее, за два часа до начала авиационного шоу и прибытия первых лиц, чтобы спокойно побродить на выставке авиационной техники.

– Товарищ Сорокин!

Я обернулся на возглас и, к своему изумлению, увидел Сивцева. Тот за девять лет, прошедших с момента нашего перелёта из США в СССР и скитаний по западной Украине, конечно, постарел, но в нём всё ещё можно было без труда узнать того самого Сивцева, который сумел посадить в тернопольских лесах горящий «Douglas DC-3».

– Петрович! Ты!

Мы обнялись, хлопая друг друга по спинам. Сивцев аж прослезился от переизбытка чувств. У меня тоже защипало в носу. Сразу же нахлынули воспоминания. Оказалось, что и Варя помнит раненого пилота, которого грузили в прилетевший с Большой земли самолёт. Она тоже, хоть и менее эмоционально, поучаствовала в «обнимашках».

– Ну что вы, товарищ Сорокин, как вы? – выдохнул Сивцев. – Вижу, у вас все здорово? Здесь какими судьбами?

– Да, теперь у нас с Варей семья, дети, у меня бизнес в Штатах…

Интересно, знает он, что я Фил Бёрд? Хотя вряд ли он где-то видел фото американского кино и медиамагната.

– В общем, прилетели в Союз снимать кино, а тут по ходу дела пригласили на воздушный праздник. А ты-то как, Петрович?

Выяснилось, что после ранения тот ещё прихрамывает (это я и сам заметил), и был переведён в учебный полк, тренировать будущих асов. Вот сегодня они как раз полетят звеном бомбардировщиков. А сам Сивцев тоже полетит на Ту-2, но загруженном парашютистами. Им предстояло выполнить показательные прыжки над тушинским полем.