Александр Мазин - Княжий посол [litres]

Молодцов не взялся определить, сколько всего драгоценных металлов поместилось в чаше, но когда Воислав принимал братину у Креслава, то удерживал он ее с трудом. Награду разделили между всеми, кто стоял на стенах ночью, даже челядь отблагодарили, но там по-своему разобрались.

Оставшемуся гарнизону досталось и все то, что нашли на убитых кочевниках, а что это были степняки, сомнений не было, в общем насчитали десяток убитых, может, кого-то налетчики уволокли с собой. Всего их было около сотни, в основном угры, если судить по значкам на трофейном снаряжении, и еще какие-то прибившиеся личности неясной принадлежности, которых исторг из себя котел Великой Степи.

Пока собирали трофеи, обережники узнали и что произошло ночью; небольшой отряд степняков в самом деле наскочил на хутор, но не взял, а пожег много травы и кустарник вокруг, вот к ним на помощь и поспешили из Олешья, основной отряд, видимо, все это время ждал в засаде. На гридней Креслава напасть они не решились, может, трезво оценивали свои силы, а может, надеялись в крепости взять больше.

В любом случае хорошо то, что хорошо кончается. Креслав еще раз поблагодарил Воислава, сказал, что пусть тот расскажет Владимиру, как все было, ничего не утаит, но он обещает исправить все свои оплошности и второй раз на трюк степняков больше не попадется. Данила этого разговора не слышал, поскольку видел восьмой сон на кровати в тереме. Все обережники заслужили отдых.

Снег дважды выпадал и таял, по утрам морозы крепко схватывали землю, которая к вечеру превращалась в слякоть, а потом зарядил снегопад, настоящий снежный буран на три дня, и все земли окрест покрыло густым белым покрывалом. Наступила зима. Днепр покрывался твердым слоем льда, по которому можно было без страха ехать купеческим караваном, а то и вести целую ладью.

– Я дам тебе четверку волов и упряжку лошадей.

– Этого должно хватить, спасибо, Креслав, – поблагодарил Воислав.

– Пустое, я тебе еще должен, серебро так, что под рукой было. Извини, что людей много дать не могу. – Посовещавшись, старшие решили дать обережникам не пять, а семь гридней. – Видишь, озорует нынче степняк.

– Ничего, с Божьей помощью дойдем. Копченые сейчас отошли к своим кочевьям, пируют тем, что добыли осенью.

Пока они разговаривали на берегу замерзшей реки, рабочие и челядь крепости занимались последним приготовлением к отправке «Лебедушки» в поход.

К ладье подогнали высокие широкие полозья, по бортам вкопали два «колодезных журавля», по крайней мере, с виду эти конструкции были очень похожи. От одного из них под «Лебедушку» со стороны носа протянули канаты под днищем, по сигналу старшего в артели рабочие навалились на короткий конец «журавля», и… многотонная груженая ладья взмыла носом к небу, под нее тут же подогнали полозья, как на санях. Первый «журавель» чуть опустился, зато рабочие второго навалились на короткий рычаг, и корма ладьи тоже поднялась. Судно будто само встало на полозья. Идеально слаженная работа! Теперь «Лебедушка» стала походить на сказочные сани или даже на летучий корабль, полозья-то в снегу не сразу разглядишь.

К носу ладьи стали принайтовывать «двигатель», хитрую упряжь, в которую запрягли четверку волов. Экипаж располагался рядом, кто на ладье, кто вокруг. Обережники все на лыжах и с копьями. Лыжах тех самых, что купили еще прошлой зимой, на Севере. Они были сделаны из целиковых досок расщепленного вдоль волокон дерева, а не распиленного. Короткие, широкие, подбитые мехом, они отлично подходили для долгих переходов по снегу, в них даже можно было сражаться при случае. А еще они были на диво гибкими и прочными, так что если стопа провалится в яму какую-нибудь по пути, лыжа не ломалась! Даниле они казались почти такими же волшебными, как «Лебедушка», поднятая в воздух.

– Ну, в добрый путь! – Посадник и Воислав обнялись на прощание. Обережники тепло попрощались с гриднями. Теперь у каждого свой путь.

Защелкали кнуты, волы с протяжным мычанием сдвинули с места ладью и увлекли ее за собой на лед реки, за пару сотен ударов сердца животные разогнали корабль до вполне сносной скорости идущего пешком человека и без особого труда тащили судно дальше.

Обережная ватага ехала на лыжах, рассыпавшись вокруг ладьи кольцом. Отправились в путь в полдень, по подтаявшему на солнце насту. В первый день корабль вдоль берега сопровождала конница из Олешья, ночью они окольными путями вернулись в крепость. Это было на тот случай, если рядом имелись лазутчики от степняков, пусть видят, что добыча им не по зубам. А потом началось самостоятельное путешествие обережников.

«Лебедушка» ехала по льду с вполне приличной скоростью, вряд ли бы экипаж смог ее разогнать быстрее против течения без попутного ветра, то есть путешественники проходили примерно пять – семь километров час. По глубокому снегу или насту корабль тащили волы, но если впереди ветер разметал снег почти до льда, тогда в ладью запрягали лошадей, они разгоняли корабль еще быстрее. Жаль, такая лафа выпадала нечасто. А однажды Воислав и Путята даже рискнули поставить парус! И тогда «Лебедушка» полетела по гладкому днепровскому льду не хуже катамарана. Но это было уже что-то совсем из ряда вон.

Ночевали прямо на реке, разводили костры, спали в мехах на льду, кому было так больше по душе. Ели тоже припасы из трюмов лодки, но больше ловили рыбу прямо из реки! Долбили прорубь и тягали рыбки одну за одной, примерно с локоть длиной. Из них варили уху, жарили, пекли на углях. А однажды из проруби выловили здоровенного осетра: белугу или севрюгу, Данила в них не разбирался, зато получил возможность попробовать свежей черной икры. С солью очень даже хорошо зашло.

Увы, жизнь обережников не состояла только из катания на лыжах и рыбного шашлыка на ужин. Батька по своему обыкновению всегда находился настороже и высылал дозоры из трех человек вперед где-то на полпоприща на предмет разведки и возможной засады. Данила тоже участвовал в таких рейдах, ему даже нравилось, считай, еще одно развлечение: проехать так, чтобы тебя не заметил возможный наблюдатель, самому найти врага, по пути можно из лука пару птичек сбить, тоже в уху пойдут. Такие походы поинтереснее будут, чем день за днем ехать в караване.

Иногда путешественники выбирались на берег и ехали по шляху, хорошо проторенному неизвестными попутчиками. Тогда в упряжь запрягали лошадей, и «Лебедушка» летела теперь уже по суше.

За пару недель караван добрался до хорошо знакомых Даниле мест. Обрывистый правый берег и пологий левый берег реки, а между ними скалы… нет, не каменные, которые обходили прошлой осенью купеческие караваны, а ледяные. «Лебедушка» достигла порогов, на которых выросли громадные, в два и больше человеческих роста, ледяные торосы. К счастью, сейчас их можно было спокойно обойти по ровному льду. А торосы несокрушимо вздымались вверх, их то заметало, то очищало от снега, а где-то в глубине под ними буйствовала днепровская вода между порогов.