Мария Архангельская - Пес войны [СИ]

Но, видимо, Боги решили, что уже достаточно помогали Гирхарту Псу и имеют право немного отдохнуть. Поравнявшийся с императором воин крикнул:

— Ваше Величество, вестовой!

Вестовым был мальчишка лет шестнадцати. Глянув в его отчаянные глаза, император сразу понял, что дело плохо.

— Ваше Величество, — выдохнул он, — я от полковника Фердеса. Мы не выдерживаем. Полковник делает, что может, но его обходят. Он вынужден отступать.

— Ясно.

До знамени Сеана оставалось ровно столько, сколько они уже прошли. Рискнуть? Нет. Даже если он и успеет расправиться с вражеским военачальником, смерть вождя — ещё не обязательно поражение, особенно когда подмога на подходе. Сегейрцы просто не успеют перестроиться, их сомнут числом и неожиданностью. Скрипнув зубами, Гирхарт развернул коня и махнул рукой:

— Отступаем! Общее отступление!

Трубач поднёс к губам горн, и над грохотом и лязгом сражения поплыл густой, мелодичный сигнал. Пение горна подхватили в другом месте, третьем. Это было первое за всё время существования гирхартовой армии отступление в разгар сражения, но всё было сделано так, как надо. Не зря солдат и офицеров часами гоняли на плацу, отрабатывая самые разнообразные маневры.

Сигнал был подан вовремя. Сегейрцам удалось отступить, сохраняя порядок, без паники и неразберихи, но ещё немного, и Гирхарт рисковал бы получить паническое бегство. Не успели они отойти от воспрянувшей духом эманийской армии, как во фланг имперцам ударили вновь прибывшие враги, ставшие для большей части солдат Гирхарта полной неожиданностью. И всё же они вырвались. Огрызаясь и отстреливаясь, имперская армия пошла по уже знакомой дороге назад, в сторону побережья. Преследование продолжалось до темноты, и только ночью их, наконец, оставили в покое.

Гирхарт считал, что умеет проигрывать. Ему уже когда-то пришлось распробовать горький вкус поражения, и это не сломало его, наоборот, словно бы прибавило сил, вдохновив на то, на что иначе он никогда бы не решился. Но это было давно, и поражение, по большому счёту, тогда потерпел не он. Тиокред потянул за собой своих сторонников, но виноват в случившемся был только сам Кравт, если не считать Арнари, понятно. С тех пор, как Гирхарт начал водить армии, подчиняясь лишь себе, он ещё ни разу не проигрывал битвы. И, хотя он отлично понимал, что удача — дама капризная, предательская уверенность в собственной непобедимости успела поселиться в его душе. А потому первое настоящее поражение ударило по самолюбию Гирхарта куда больнее, чем он предполагал. Казалось, что его собственные офицеры переглядываются за его спиной, гадая, что же такое случилось с их непобедимым императором.

Оставалось сжать зубы и заняться тем, что было необходимо сделать. А необходимо было подыскать место для лагеря, подсчитать потери, перевязать раненых и решить, что делать дальше. Вариантов, впрочем, было немного: отступить или дать новый бой. На первый взгляд, отступить было разумнее, на второй — тоже. Но ведь можно и совместить одно с другим. Конечно, армия Гирхарта изрядно потрёпана в сражении, а армия противника увеличилась раза в полтора, если не в два. Даже если пополнение собрано наспех и толком не обучено, всё равно это — грозная сила. И всё же дать им по носу, если выпадет подходящий случай, не помешает. Чтоб не зазнавались.

Гирхарт оглядел офицеров, созванных на совещание несмотря на поздний час и усталость после боя. Лица хмурые, но растерянными или подавленными они не выглядят. Нет, его люди злы и явно жаждут реванша. Это хорошо.

Но откуда же всё-таки взялась новая армия? Не из воздуха же она возникла? А может быть, именно что из воздуха? Когда-то он сам в рекордные сроки набирал бойцов, посылая впереди себя командиров, которые собирали желающих присоединиться, формировали из них отряды и в урочный час вливались в основное войско. Ваан всего лишь воспользовался чужим опытом. Гирхарт мысленно снял перед своим противником шлем, но его нынешнего положения это не облегчало.

Император ещё раз обвёл взглядом собравшихся в его палатке людей.

— Что ж, господа, — сказал он. — Начнём, как обычно, с докладов о состоянии вверенных вам частей. Высказывайтесь, прошу…

На следующее утро жара показалась особенно удушающей, словно лето вздумало вернуться. Гирхарт в очередной раз задался вопросом, как люди могут здесь жить и даже иногда неплохо себя чувствовать. Впрочем, в этой каменистой засушливой местности никто и не жил. Близ Ран-Чейны не было привычных Гирхарту посёлков, деревень и поместий, которые окружали каждый крупный рамальский город. Ближайшее к столице Ханоха поселение находилось на расстоянии дневного перехода, у единственного на всю округу источника, но Гирхарт решил пройти мимо и кратчайшим путём выйти к реке Годан. Разведчики утверждали, что там есть брод, и на этом броде, если взяться за дело с умом, можно будет чувствительно укусить преследователей. Сил для полномасштабного сражения не хватит, а вот для короткой стычки — вполне. Во вчерашнем сражении сегейрцы потеряли примерно треть армии. Эх, окажись у него хоть на один полк больше… Но увы. Гирхарт вздохнул, вспомнив, что о судьбе полковника Фердеса и его полка так ничего и не известно. То ли попал в окружение, то ли полностью истреблён. Оставалось надеяться, что отправленные назад разведчики принесут какие-то сведения.

Но вот что теперь делать дальше… Придётся, как это не обидно, вызывать подкрепления из Сегейра. А до тех пор — стать лагерем где-нибудь в подходящем месте… или, если не удастся заставить эманийцев прекратить преследование, запереться в одном из пройденных городов. Так он подвергнет себя риску осады, но ничего не поделаешь. Если во главе подкрепления поставить кого-то достаточно толкового, тот по прибытии на место догадается, что делать, и без чуткого гирхартова руководства.

Река показалась уже под вечер. Приказав разбивать лагерь, Гирхарт отрядил несколько человек искать пресловутый брод. Те вернулись даже быстрей, чем он рассчитывал. Оказалось, что брод был отмечен специальными вёшками, так что разыскивать его не понадобилось. Разведчики промерили отмеченный ими путь, убедившись, что это не ловушка, и брод действительно расположен именно там, где стоят отметки. Видимо, им пользовались довольно редко, во всяком случае, наезженной дороги тут не было. Времени ещё хватало, но Гирхарт решил заночевать на этом берегу. Ему хотелось создать впечатление, что реку переходили в большой спешке, а если враг поймёт, что они провели ночь рядом с уже разведанным бродом, он может и не поверить задуманной Гирхартом хитрости. Пусть считают, что путь нашли уже утром.