Мария Архангельская - Пес войны [СИ]

На следующий день армия двинулась вглубь Ханоха. Страна казалась вымершей — сегейрцам не попалось ни одного человека, несколько рыбацких деревень, которые они нашли, были покинуты, всё имущество вывезено. Впрочем, отойдя от берега, имперцы увидели-таки местных жителей. Те угрюмо и насторожённо провожали взглядами проходивших мимо солдат, не выказывая открытой враждебности, но и дружелюбия тоже. В последнем, впрочем, не было ничего удивительного — когда это простонародье радовалось захватнической армии, под какими бы знамёнами она не осуществляла свой захват? Гирхарт шёл быстро, не отвлекаясь на мелкие селения даже для сборов еды и фуража, поскольку ещё хватало своих припасов. Но он подозревал, что в будущем у него могут возникнуть серьёзные проблемы. Разведчики доносили, что везде, куда бы они не пришли, они заставали амбары и скотные дворы почти пустыми. Крестьян не то чтобы обобрали совсем, но оставили им ровно столько, чтобы они могли с грехом пополам дотянуть до нового урожая, который в этих краях собирали весной. Да, Ваан был умным человеком и успел подготовиться к встрече. Сейчас на сегейрцев просто поглядывают косо, но когда Гирхарту понадобится пополнить запасы, то, ничего не поделаешь, придётся отнимать у людей последнее. И тогда…

Но пока никакого сопротивления его войскам не оказывалось. Когда армия достигла первого крупного города, именовавшегося Катрима, тот без разговоров открыл ворота. Убедившись, что и в нём продовольствия в обрез, Гирхарт всё же решился изъять часть, честно расплатившись и клятвенно пообещав городским властям возместить запасы при первой же возможности. В Сегейр отправилось письмо с приказом доставить ещё провианта.

Прежде чем двинуться дальше, Гирхарт пригласил к себе градоправителя, в ходе беседы поинтересовался, есть ли в Катриме или его окрестностях храм Пастыря Душ, и велел передать главному жрецу, что хотел бы его видеть. Храм в городе был, и его настоятель явился очень быстро. Это был полный пожилой человек с окладистой бородой, в тёмном долгополом одеянии. Звали его Таниан, и он сносно говорил по-коэнски.

— Что нужно чужеземцам от служителя нашего Бога? — спросил он после первых приветствий.

— Я хотел бы принести Ему дары, — ответил Гирхарт. — Какие жертвы Он принимает?

Жрец явно удивился.

— Зачем это тебе? Мой Бог не вмешивается в дела иноверцев.

Обращение на «ты» резало слух, но здесь не признавали иного.

— Я не прошу о помощи. Но Его жрица по имени Фрина, живущая ныне в моей стране, оказала мне неоценимые услуги, и я хочу поблагодарить Пастыря за неё.

— За неё или от её имени? — уточнил Таниан.

— Пожалуй, и то, и другое.

Тёмные глаза внимательно смотрели в лицо Гирхарта.

— Она дорога тебе?

— Да, очень, — Гирхарт не видел причины ничего скрывать, ведь Фрина не давала обета целомудрия. — Я женился бы на ней, если бы она могла родить мне ребёнка.

— Жрицы Пастыря не выходят замуж за смертных. Как она попала к вам?

— Как пленница. Это было давно. Но она уже много лет свободна.

— И, раз не захотела вернуться домой, это значит, что и ты ей дорог. Ну что ж… Я принесу Ему жертвы от её и твоего имени, но иноверцы в наши храмы не допускаются. Я не могу сделать исключения даже для великого Гирхарта.

— Об этом я и не прошу. Так что ваш Бог согласится принять?

Жрец удалился, унося с собой крупную сумму и заверив Гирхарта, что жертва будет принесена завтра же, во время утреннего богослужения, а остаток денег — потрачен на украшение храма.

Оставив в Катриме солидный гарнизон, Гирхарт решил впредь не дробить силы, и двигаться вперёд как можно быстрее, не отвлекаясь на другие города. Должен же он встретить эманийскую армию рано или поздно. В этом-то столкновении всё и решится.

Чем ближе была столица Ханоха, Ран-Чейна, тем беспокойнее становилось на душе у Гирхарта. Его явно заманивали вглубь страны, но поделать он ничего не мог, разве что отказаться от своих намерений и повернуть назад. Первый ход он сделал, теперь оставалось только ждать ответа противника. А потому император испытал истинное облегчение, когда ему доложили о приближении вражеской армии. К этому времени до Ран-Чейны оставался всего один переход, и долгожданная битва должна была решить, кому достанется столица. Как обычно, пообещав своим божественным Покровителям всех убитых в предстоящем сражении, а также часть пленных, Гирхарт приказал разбивать лагерь.

Ночью хлынул дождь — первый со времени высадки Гирхарта в Ханохе. Проснувшись, Гирхарт не сразу понял, что это за шум и шелест по крыше и вокруг шатра. А ему-то казалось, что в этих краях дождей вообще не бывает. Поднявшись, император подошёл к выходу и откинул полог.

В лицо ударили мокрый ветер и холодные струи воды. Лило так, что с трудом можно было разглядеть соседнюю палатку. По земле бежали ручьи, на глазах разливались огромные лужи, норовившие превратиться в озера, а то и в моря. Нахальная струя уже протекла в палатку, подмочив дорогой ковёр. Налетел ещё один порыв ветра, и Гирхарта окатило как из ведра. Выругавшись, он отступил от входа. Сквозь шум и плеск воды долетали еле слышные отзвуки голосов, и Гирхарт вспомнил, что в западной части лагеря земля понижалась, так что там палатки уже наверняка залило. Вздохнув, император оделся, накинул плащ и в сопровождении одного из стоявших у его палатки стражей отправился наводить порядок. Это можно было предоставить и командирам пострадавших подразделений, но неожиданный душ всё равно прогнал сон, а бездельничать, когда что-то происходит с его армией, Гирхарт не привык.

Да, небеса в этих краях редко проливались дождём, но уж если решали побаловать иссохшую землю влагой, то не скупились. К концу ливня не осталось не одной палатки, где не был бы хотя бы подмочен пол, а у западного частокола мешанина из воды и грязи достигала колен. Пришлось снимать шатры, переводить людей в верхнюю часть, тесня тамошних обитателей, спасать подмокшие припасы… Поглядев на начавшее светлеть небо, Гирхарт с некоторой досадой подумал, что половина ночи пошла псу под хвост, а завтра в бой. Оставалось утешаться мыслью, что противник чувствует себя не лучше. Махнув рукой, Гирхарт отправился досыпать.

Утром вся долина между двумя холмами, на которых расположились лагеря враждующих армий, оказалась заполненной жидкой грязью, в которой вязли не только ноги, но и конские копыта. Обозрев поле будущего сражения, Гирхарт только поморщился. Биться в таких условиях будет очень трудно. Похоже, что противник разделял его мнение. Ханохско-эманийские войска выстроились в боевые порядки, но подавать сигнал к бою не спешили. Обе армии по молчаливому согласию решили подождать, пока долина хоть немного не просохнет, благо по здешней жаре на это не должно было уйти много времени. А пока Гирхарт ещё раз внимательно осмотрел поле и расположение противника.