Мария Архангельская - Пес войны [СИ]

Каниэл не ответил. В разговоре вновь возникла пауза.

— Говорят, что в Эмайе мы уже близки к победе? — нарушил молчание Верн.

— Да, царь Ваан попал в окружение, — кивнул Асмар. — Скоро маршал Серлей его добьёт.

— Интересно, кто будет наместником Эмайи? Сам Серлей?

— Это было бы логично. Но мне кажется, что он скорее вернется ко двору. Император любит свою сестру и не хочет с ней расставаться, а госпожа Лугара скучает по мужу.

— Нечастый случай, — заметил Каниэл. — Брак по расчету обернулся браком по любви. Им можно позавидовать.

— Сами-то не надумали опять жениться? — обернулся к нему Эример.

— Нет пока, — сказал Каниэл. Его женили, когда он был совсем юным, по выбору родителей, и с женой он не слишком ладил. Два года назад супруга умерла родами, и младенец вскоре последовал за матерью. С тех пор думать о новом браке Каниэлу не хотелось. Хотя и следовало бы, конечно, надо же продолжить один из древнейших родов Коэны.

Кажется, Эример хотел сказать что-то ещё, но его опередил Верн.

— Теперь пиратам придется туго. Их союзник больше не сможет им помочь.

— С пиратами тоже вскоре будет покончено, — объявил Асмар. — Эскадра уже вышла в море, а Искар — умелый и опытный адмирал. Скоро на море будет спокойно.

— Давно пора, — проворчал Эример.

— Господа, вам не кажется, что вы излишне оптимистичны? — спросил Каниэл. — Я бы не стал праздновать победу заранее. Те же пираты — хорошие мореходы и в бою отнюдь не новички.

— Но правильных морских сражений они никогда не вели, — возразил Верн.

— Верн, я, конечно, не слишком разбираюсь в военно-морских делах, но историю всё-таки изучал. Порой побеждает именно тот, кто нарушает правила.

— Лишь до определённого предела. Тем же рабам никогда нас не победить. У них нет ни толкового командования, ни дисциплины. Их первые успехи были результатом численного перевеса, но сейчас, когда мы собрали армию почти в сорок тысяч… Они обречены, поверьте мне.

— Да услышат вас Боги, но насчет дисциплины я не согласен. Говорят, и это вполне достоверно, что их предводитель запретил им иметь золото и серебро. Они ограбили, считай, весь юго-восток Рамаллы, но добычу послушно отдают ему. А грабят почти исключительно коэнских поселенцев.

— С рамальцев станется сговориться с ними, — сказал Асмар. — Интересно, долго ли этот их алчный предводитель протянет, прежде чем его прирежут свои же? Или он успеет сбежать со всем награбленным?

— Кстати, у них там вроде сразу два предводителя — некие Таскир и Гирхарт Пёс, — вмешался Верн.

— Пёс? Подходящее прозвище.

— Вот-вот, — продолжил Верн. — Так о какой дисциплине можно говорить, если у них нет даже единого командования? Вот увидите, это рабское стадо скоро передерётся между собой.

— Пока не передралось, — заметил Каниэл.

— Вопрос времени, — махнул рукой Верн.

— Господа, вам не кажется, что мы уделяем этим бунтовщикам слишком много внимания? — воззвал Асмар. — Есть и более приятные темы для беседы.

— Например? — спросил Верн.

— Маршал Ларч прислал из Настарана добрые вести. До полной победы ещё далеко, но подвижки уже заметны. Несколько настарских общин откололись от Кравта и перешли под руку Его Величества.

— Да пребудет над нашим Императором и маршалом Ларчем благословение Богов! — торжественно произнёс Эример. — Это и впрямь хорошая новость. Надеюсь, вскоре будет покончено и с Кравтом, и на Империю снизойдёт мир.

— По крайней мере, на её внутренние области, — добавил Каниэл. — Кстати, о мире. Прошу прощения, что вновь возвращаюсь к этой теме, но мне не так давно пришлось говорить с беженцем из Восточной Рамаллы. Так по его словам, бунтовщики, нападая на поместья и городки, размахивают «Дубовой ветвью»! Каково?

— А этот ваш беженец не ошибся? — недоверчиво спросил Верн.

— Может и ошибся, но, по его словам, знамя видели многие.

— Хм-м, — протянул Асмар, — и что бы это значило? Вообще-то «Дубовую ветвь» по-прежнему использует Тиокред.

— Но не думаете же вы, что он способен сговориться с грязными рабами? На такое даже Кравт не пойдёт.

— Всерьёз, конечно, не думаю, но… Что, если они решили сами податься под его руку?

— Как глупо с их стороны, — заметил Эример.

— Что взять с рабов? — пожал плечами Каниэл. — Победить с их помощью — опозорить себя, но в ваших словах что-то есть. Если искушение будет слишком велико, Кравт может и не устоять.

— Глупости, — отмахнулся Верн. — От того, что они пограбят Рамаллу, Кравту не жарко и не холодно, а серьёзной угрозы для Коэны они не представляют. Так что россказни о знамени — скорее всего, всё же выдумка, а если и нет, то за это издевательство они ещё поплатятся.

Все остальные согласно кивнули.

Домой Каниэл вернулся поздно вечером. Слуга со светильником проводил его в кабинет, зажёг свечи и неслышно удалился. В кабинете хозяина приветствовал огромный пёс Гамар: тихонько повизгивая, привставал на задние лапы и с силой лупил себя хвостом по бокам. Каниэл потрепал любимца по загривку, вызвав у того новый прилив восторга, словно хозяин отсутствовал не несколько часов, а по меньшей мере месяц. Когда Каниэл уселся за стол, пёс пристроился рядом, положив голову к нему на колено.

Лавар придвинул к себе стопку восковых табличек и листов пергамента. До отъезда следовало закончить кое-какие дела, и в первую очередь ответить на письма, он и так с этим слишком затянул. Даже с учётом помощи секретаря личная и деловая переписка отнимала уйму времени, но что поделать, если ничего более совершенного для общения на расстоянии люди не придумали и вряд ли когда-нибудь придумают.

Послезавтра он покинет Коэну… Западная Рамалла вроде как не считается отдельной провинцией, и ещё пятьдесят лет назад никому бы и в голову не пришло назначать туда наместника. Но во времена Внутренней войны те земли стоили императорам немало крови и нервов, и потому, хотя тамошние жители ныне — полноправные граждане империи, как и все рамальцы, но на всякий случай там стоят два коэнских полка, и туда назначается наместник, коим отныне стал он, Каниэл Лавар.

Его предшественник был человеком суровым, говорят, местные им были недовольны. Пожалуй, надо будет отпустить вожжи, но постепенно: привыкшие к жестокости люди часто принимают доброту за слабость. Кое-что, впрочем, можно сделать уже сейчас.

Каниэл перебрал в памяти сегодняшний разговор. Нет, что бы там не говорил Верн, рабская война — дело очень и очень опасное. Даже если бунтовщиков не пустят на запад, восстание может отозваться волнениями в других областях, и ему, Каниэлу, предстоит найти баланс между твердостью и мягкостью, чтобы не подстрекнуть своих подданных к бунту ни первым, ни вторым. Ему доверен ответственный пост, приятно думать, что Император верит в его силы, но такое доверие предполагает большую ответственность. Если он не справится… Должен справиться!