Мария Архангельская - Пес войны [СИ]

— Ваше Величество, — издалека поклонился он.

Тихонько, чтобы не потревожить спящую женщину, Гирхарт поднялся и отошёл с Шармасом на несколько шагов.

— Ну?

— Ваше Величество, — в сером утреннем свете Шармас казался бледнее обычного, — Ваш слуга, спавший в шатре, мёртв.

— Так…

Собираясь с мыслями, Гирхарт посмотрел сначала на небо, потом в сторону шатра. В обычных обстоятельствах это было бы замечено не раньше полудня.

— Отчего он умер?

— Предположительно от яда, Ваше Величество. Видимых повреждений на его теле нет.

Вряд ли заговорщики собирались отравить слугу, скорее всего, он оказался случайной жертвой. И коль скоро Гирхарт жив, то яд, которым бедняга отравился, всё ещё находится внутри. Гирхарт попытался представить себя на месте Орнарена и иже с ним. Вот они подсунули императору отраву. Скорее всего, она подействовала, но наверняка они этого не знают. Значит, будут ждать, пока обнаружат тело? Или постараются убедиться во всём сами? Тогда можно выиграть солидную фору.

— Шармас, кроме тебя и твоих людей, к шатру кто-нибудь подходил?

— Нет, Ваше величество.

— Хорошо, — кивнул Гирхарт, лихорадочно соображая, что делать дальше. — Позаботься, чтобы и не подошёл. Вот что, подними-ка ты тревогу сам… Или лучше, пусть кто-то из слуг, а ты оцепи шатёр и никого туда не впускай, под предлогом расследования. Объяви всем, что я был внутри, — он оглянулся на спящую рабыню, — и она тоже. Только не вздумай её и в самом деле убить, достаточно спрятать на время. А сам расставь людей вокруг лагеря, пусть хватают тех, кто попытается ускакать в город. Нет, не хватают, а следят. И пошли кого-нибудь в Сегейр, предупреди своих парней, чтоб были наготове.

— Слушаюсь, Ваше Величество, — в глазах Шармаса горел злой азарт. — Но это означает, что и Вам тоже нужно спрятаться на время.

— Разумеется. Я буду на ближайшей вилле и её, — он кивнул на спящую девушку, — с собой прихвачу. Действуй. Пусть твои ребята присмотрят за Фриной. Вряд ли её решатся тронуть сразу, но мало ли что… И отправь гонца к Диару.

Шармас отсалютовал и исчез. Гирхарт снова взглянул на небо. Вот скоро всё и решится.

Всё оказалось достаточно просто. Заговорщики и впрямь подготовились заранее, поэтому, стоило вести о смерти императора разнестись по лагерю, как Орнарен с группой сторонников выехал в Сегейр, предварительно послав туда гонца. Большинство участников заговора, несмотря на праздник, оставались в городе, а тайно сформированные ими воинские отряды, небольшими группами проведенные в столицу или размещенные в ближайших деревнях и поместьях, чтобы не привлекать внимания властей, быстро собрались в городе и, явно по заранее обговоренному сценарию, к полудню арестовали всех, кто мог помешать. Одновременно Орнарен собрал остальных членов правительства в зале Совета, объявив о внезапной смерти Гирхарта и о назначении регентского совета в составе себя, императрицы и ещё троих заговорщиков. Это придавало его действиям видимость законности, и следующим шагом, безусловно, был бы арест тех, кто остался у Инни. Но сделать этого ему не дали. Людям Шармаса осталось только войти в зал Совета и взять всех, кто там находился, не разбираясь пока, кто из собравшихся был участником заговора, а кто просто оказался в ненужное время в ненужном месте. Появились было проблемы с нанятыми заговорщиками отрядами, но до уличных боёв дело не дошло. Их предотвратил генерал Диар, ещё несколько дней назад под предлогом учений передислоцировавший два полка поближе к столице, на расстояние двухчасового перехода.

Когда Гирхарт ближе к вечеру вернулся в Сегейр, на улице собрались толпы, приветствующие его чудесное воскресение из мёртвых. Как не старались Орнарен и его подельники сохранить всё в тайне до того, как полностью захватят власть, слухи чудесным образом всё же просочились в город, и теперь встречающие были в полном восторге. Те, кто этого восторга не разделял, забились по углам, а толпа на улицах неистовствовала и ещё долго не расходилась даже после того, как Гирхарт добрался до дворца. Перед этим император успел обрадовать своим воскрешением Эджельстану. Надо отдать императрице должное — самообладание не подвело её и на сей раз. Гирхарт дорого бы дал за возможность появиться перед ней внезапно и посмотреть на выражение её лица, но решил, что будущую мать его ребёнка лучше всё-таки поберечь. Поэтому он сначала отправил к ней посыльного, и при виде супруга Эджельстана сумела вполне правдоподобно изобразить радость. Остальные радость не изображали, они и впрямь были рады.

— Ну и сукин же ты сын, командир! — Дарнилл от избытка чувств сгрёб Гирхарта в охапку и весьма основательно приложил по спине. — Надо ж было так нас всех напугать!

Император уже успел отвыкнуть от такого обращения, но сердиться не мог. По правде говоря, он был тронут.

— Ну, извини, — сказал он со смехом. — Я бы тебя предупредил, но уж слишком неожиданно всё получилось. Да и кем же быть Псу, как не сукиным сыном? — закончил он под общий хохот.

Фрина ждала его в спальне. Когда он вошёл, она встала и несколько секунд молча смотрела ему в глаза, а потом также молча обняла. В эту ночь они почти не разговаривали, а утром она ушла раньше, чем он проснулся.

Следствие шло быстро. Спустя несколько дней состоялись первые казни — тех, в чьей измене не было сомнений. По поводу ещё нескольких человек такие сомнения были, а ещё кое-кто мог рассказать слишком много интересного, чтобы отправлять его на плаху сразу. Возникла и ещё одна проблема, которую Гирхарт раньше как-то ухитрился упустить из виду. Высшие государственные посты освобождались с угрожающей быстротой, и не на все удавалось сразу найти замену. В большинстве случаев их, конечно, просто отдавали заместителям, но иногда заместители тоже оказывались замешанными в заговоре, а иногда просто не подходили. Коэнцы нередко подбирали работников, исходя не из деловых качеств, а стремясь протащить с собой как можно больше своих. Впрочем, эта проблема была вполне решаемой.

Нужно было также решать, что делать с Эджельстаной. Разумеется, о казни матери наследника не могло быть и речи. Из-за сына и ещё не рождённого ребёнка, а также чтобы не испортить отношений с тестем. Хотя Гирхарт был почти уверен, что Эджельстана действовала с ведома и благословения Ваана, но вступать в конфликт немедленно ему не хотелось. И всё же супруге нужно было вправить мозги.

Когда Гирхарт вошёл в покои императрицы, то застал там самое беззаботное веселье. Одна из дам Эджельстаны пела шуточную песенку про упрямого ослёнка, аккомпанируя себе на арфе, императрица благосклонно внимала, все прочие дамы расположились вокруг неё. Гирхарт присел на один из низких диванчиков, знаком попросив не прерывать пения. Эджельстана обставила личные покои по своему вкусу, со множеством низких сидений и разбросанных прямо на полу подушек, на которых устроились служанки, готовые по первому знаку услужить госпоже и её приближённым. Гирхарт оглядел комнату. Коэнок среди собравшихся почти не было. Решив быть милосердным в пределах разумного, Гирхарт не стал трогать семьи заговорщиков, оставив в неприкосновенности даже их имущество. Вдовам и наследникам лишь дали понять, что в столице они отныне нежеланные гости. Многие намекали ему, а порой и говорили полным текстом, что владения заговорщиков могли бы стать хорошим подспорьем для вечно пустующей казны, но император остался твёрд. В казну отошли лишь те поместья, чьи хозяева не имели наследников.