Александр Михайловский - Победителей не судят

Услышав это известие, товарищи Чжу Дэ и Чжоу Эньлай обрадовались и верхами выступили на переговоры с людьми, приведшими к ним столь необходимую подмогу. Нет, живой силы в китайской Красной Армии вполне хватало и недостатка в добровольцах она не испытывала. Но вот оружия и тяжелых вооружений было явно недостаточно, и солдаты потомков, на фоне плохо вооруженных и экипированных красноармейцев выглядевшие настоящей европейской армией, могли оказать изнемогающей в сражениях китайской Красной Армии значительную помощь.

При этом надо учитывать, что Чжу Дэ, на которого делали ставку в Москве и Пекине 2018 года, был военным до мозга костей, стратегические соображения ставящий превыше всего остального, а Чжоу Эньлай являлся профессиональным переговорщиком, безоглядно поддерживающим проводимую Коминтерном политическую линию Сталина. (В нашей истории после роспуска Коминтерна в 1943 году, Чжоу Эньлаю пришлось даже каяться перед товарищами, подвергшими его огульной критике, и признавать свои «ошибки», как того требовали веления времени.)

В то же самое время Мао Цзедун не спешил выезжать навстречу потомкам. Он сначала призадумался о том, что могло бы означать их появление, и, хорошенько поразмыслив встревожился и даже, можно сказать, испугался. Набравшийся авторитета во время Великого Похода (правильнее было бы сказать «Исхода») китайской Красной Армии с юга страны в северные освобожденные районы, несколько последних лет Мао тихо и незаметно потратил на создание зародыша политической системы личной власти, и неожиданное явление представителей китайского коммунистического руководства из 2018 года ему не очень понравилось. Фактически оно могло означать крах всех его усилий, постепенную утрату наработанного авторитета и превращение в рядового члена ЦК КПК, которых ни много ни мало, а целых триста человек.

7 декабря 1941 года. 08:00 Гавайские острова. База Тихоокеанского флота США в Перл-Харбор. Штаб адмирала главнокомандующего флотом Хазбенда Киммеля

Все находящиеся в штабе флота не находили себе места от волнения. Они слонялись из угла в угол и с тревогой поглядывали на настенные часы. Те показывали 08:00. Именно в это время к острову Оаху должна была подойти первая волна японских палубных истребителей, бомбардировщиков и торпедоносцев и атаковать стоявшие в гавани американские боевые корабли. Во всяком случае, так гласила сверхсекретная директива, полученная несколько дней назад из Вашингтона, и подписанная самим президентом Рузвельтом. Откуда у него были эти сведения, никто из командования Тихоокеанского флота США не знал. Но то, что японский флот готовился к чему-то подобному, моряки знали по сообщениям, полученным по линии военно-морской разведки.

Но шло время, а никаких данных о приближении к базе самолетов противника не было. А ведь командование флотом приняло беспрецедентные меры безопасности. В море в противолодочный дозор вышли несколько эскадренных миноносцев. В предупреждении президента говорилось, что, помимо нападения палубной авиации, японцы могут атаковать корабли США в гавани карликовыми подводными лодками. Для страховки эскадренные миноносцы время от времени сбрасывали в воду глубинные бомбы. Но никакого эффекта, кроме всплывающей кверху брюхом оглушенной взрывом рыбы, не наблюдалось…

Радиолокационная станция, установленная на горе Опана, обычно работавшая ночью, и выключавшаяся утром, была переведена на круглосуточный режим работы. Операторы до боли в глазах всматривались в экран радара, но ничего подозрительного не обнаруживали. Прибрежные воды вокруг острова Оаху патрулировали гидросамолеты «Каталина». Они выписывали круги над морем, но тоже безрезультатно – никаких следов присутствия надводных, подводных и воздушных сил противника заметно не было.

Адмирал Киммель от волнения комкал в руках свою фуражку. Очень скоро она превратилась в бесформенную тряпку. Командующий флотом США чувствовал, что что-то пошло не так. Японцы, которые, если верить предупреждению президента, должны были этим утром напасть на военно-морскую базу и находящиеся в ней корабли, так и не появились.

«Черт возьми, – думал адмирал, – куда же запропастились эти узкоглазые черти!» Киммель знал, что Вашингтон с нетерпением ждал агрессивных действий японцев, после которых можно будет объявить войну Стране Восходящего Солнца. В Конгрессе и в Сенате было полно изоляционистов, которые желали, чтобы Соединенные Штаты оставались нейтральными в идущей уже третий год Мировой бойне. И заставить их проголосовать за объявление войны Японии представлялось возможным лишь в том случае, если маленькие узкоглазые черти реально напали бы на территорию США. Причем, нападавшие должны нанести стране и гражданам реальный ущерб, который не мог бы быть заглажен принесенными извинениями и возмещением этого самого ущерба. Нападение на главную базу флота США на Тихом океане – идеальный «казус белли», который подействует на умы самых закоренелых изоляционистов и заставит их проголосовать за объявление войны и выделение дополнительных средств на ведение боевых действий.

Но японцы почему-то не решились напасть. И в штабе адмирала Киммеля, и в Госдепартаменте США, и в Белом доме люди, с нетерпением ожидавшие авиационного удара по Перл-Харбору и кораблям Тихоокеанского флота, чувствовали, что события движутся в неожиданном направлении, и их ждет большой и неприятный сюрприз. Но какой именно?

Агенты военно-морской разведки, внимательно наблюдающие за японским консульством в Гонолулу, не обнаружили ничего необычного в поведении своих подопечных. Дипломаты из Страны Восходящего Солнца вели себя так же, как и вчера, позавчера, неделю назад. По информации одного из агентов, внедренных в обслуживающий персонал консульства, на 7 декабря у дипломатов по программе был день отдыха. После обеда они планировали провести на лужайке перед зданием консульства чемпионат по игре в го.

Сотрудников местной полиции, усиленных взводом морских пехотинцев, накануне тщательно проинструктировали на случай чрезвычайной ситуации. Им вменялось наблюдать за происходящим на территории японской дипломатической миссии, и в случае попытки японцев уничтожить секретные бумаги (признаки этого – разведенные костры на территории и струйки дыма из труб зданий консульства) немедленно занять здания и помешать японским дипломатам уничтожить шифры и секретную переписку. Но японцы, по всем признакам, не собирались ничего уничтожать. Они чинно прогуливались в садике, примыкавшем к резиденции консула, о чем-то переговаривались и улыбались. Незаметно было, что они чем-то встревожены.