Александр Тамоников - Лжедмитрий. Царская плаха

– Ну, как знаешь, только неведомо, сколько ждать придется.

– Ничто, подожду. День ныне свободный, дел нет, полюбуюсь на обитель. Красиво.

Дровни въехали в монастырь. Створки закрылись.

Ждал Андрюша недолго. Вскоре скрипнула все та же калитка, и на улицу вышел монах, в котором Холодов не без труда узнал Отрепьева.

Он спрыгнул с коня.

– Ну, здравствуй, отец Григорий. – При слове «отец» Андрюша по-доброму усмехнулся.

Чудно было называть так младшего товарища.

– Здравствуй, Андрюша! Рад видеть тебя.

– Как ты тут, Юрий?

– Григорий, – поправил Отрепьев, – я принял это имя.

– Так это одно и то же.

– Одно, да не совсем. Чего приехал?

– Ты не ответил на вопрос.

– С Божьей помощью, все хорошо. Привыкаю.

– Привычка, дело хорошее, Гриша. Только вот ты в другом месте привыкать будешь.

Отрепьев не без удивления взглянул на Холодова.

– Почему ты так говоришь, Андрюша? Или пора на Москву возвращаться?

Холодов улыбнулся.

– Верно, пора.

– А там куда?

– Не торопи, все объясню. – Холодов достал из-под тулупа свиток. – Держи.

– Что это? – спросил Григорий.

– Благословение Его Высокопреподобия, архимандрита Пафнутия, настоятеля Чудова монастыря о переходе твоем в Московскую обитель.

– Как оно было получено? Дед Замятня постарался?

– Перед Пафнутием за тебя челом бил Богородицкий протопоп Евфимий. Он сделал это по просьбе твоего деда и других людей. Каких именно, ты и сам догадываешься.

– Мне нужно и благословение Его Преподобия игумена Феофана. Если я получу его, то надо будет сдать вещи.

– Ну так и займись этим. До вечера управишься?

– Коли игумен благословит, и раньше управлюсь.

– Тогда так, Григорий. Я подъеду к обители во время вечернего богослужения. Со мной будет еще один конь для тебя. Как только звонарь ударит в колокол по окончании богослужения, буду ждать.

– Далече ли в ночь поедем? До яма?

– Нет, переночуем в Буе, там есть место для нас. А на Москву с утра пойдем.

– Не опасно это?

– Уже нет. Иначе кто тебя взял бы в Кремлевский Чудов монастырь?

– И то верно. Значит, ты в крепость Буй?

– Да, там еще кое-что сделать надо по велению князя Губанова.

– Дивлюсь я, Андрюша.

– Чему?

– Есть ли место на Руси, где у князя не было бы своих людей или каких-то дел?

– Есть, Гриша, но мало. Иван Петрович весьма влиятельный вельможа, и не только в Новгороде. Сейчас он на Москве.

– У своего приятеля, князя Харламова?

Холодов улыбнулся.

– У него, Гриша. Не забыл еще все то, что связано с подворьем Ивана Дмитриевича и с Романовыми?

– Такое разве забудешь!

– Правильно. Помни. Ну, ступай! В назначенное время буду.

– А коли игумен Феофан не отпустит?

– Отпустит. Против Пафнутия, близкого к Патриарху, он не пойдет. До вечера, отец Григорий.

Отрепьев вернулся в монастырь и сразу же направился к настоятелю. Тот посмотрел бумагу и почему-то нисколько не удивился. Не исключено, что он с самого начала знал, что Юрий, а ныне Григорий не задержится в монастыре надолго. Отрепьев отправился сдавать свое скудное имущество. Он мог взять с собой только то, что было надето на нем.

Григорий получил письменное благословение настоятеля, помолился на вечернем богослужении, попрощался с братией, вышел за пределы обители и тут же увидел Холодова. С ним было два коня.

– Все, Гриша?

– Все. – Отрепьев повернулся к монастырю, перекрестился. – Едем?

– Держи коня. Не разучился еще?

– Не разучился.

Холодов и Отрепьев вскочили в седла. Кони пошли ноздря в ноздрю.

Через час всадники оказались у ворот крепости Буй, еще открытых в это вечернее время. Со сторожевых башен на них посмотрели ратники. Видимо, они узнали Холодова и не подали им никакого сигнала.

Сразу за воротами Андрюша повернул коня и повел его по тропе вдоль частокола.

– Мы едем к местному кузнецу, Григорий. У него остановимся, а с утра двинемся на Москву, – проговорил он.

– Рады ли нам будут хозяева?

– Нам их радость особо и не нужна. Примут, обогреют, накормят, напоят, спать уложат, за конями присмотрят. Вот и подворье кузнеца. – Андрюша указал на ограду.

За ней стоял бревенчатый дом не самых малых размеров, рядом кузня, конюшня на шесть коней, сарай. В сугробах мерзли яблони.

– Не сказать, чтобы богато, но и не бедно, – сказал Отрепьев.

– Макар доволен тем, что имеет. С вида суров, душой же мужик добрый. Зла от него не жди.

Всадники въехали во двор и спрыгнули с коней.

У крыльца стоял крепкий мужик. Несмотря на холод, в одном кафтане, лицо красное, будто только из бани.

– А вот и мы, Макар.

– Вижу, что не чужие, – ответил кузнец.

– А ты чего раздетым на улицу вышел?

– Так это разве мороз? Ставьте коней в стойла, там сено, вода свежая, только из проруби. И давайте в горницу, Ольга на стол собирает. Поужинаем, поговорим, коли желание будет, – сказал кузнец и с интересом посмотрел на Отрепьева.

Монастырь был близко, но братия в крепость заезжала крайне редко.

– Так это, Андрюша, и есть твой друг?

– Да, Макар, теперь его зовут отцом Григорием.

– Гляди-ка, такой молодой, а уже отец.

– Положено так, Макар.

– Ладно, отец так отец. Я в горницу, жду вас там.

Управившись с конями, путники поднялись в горницу.

Макар Туренев сидел на лавке за длинным и узким столом, застеленным скатертью. Жена кузнеца выставила на стол горшок со щами, блюда с пирогами и рыбой. Хватало и всякого питья.

– Милости прошу, гости дорогие, садитесь!

Холодов и Отрепьев повернулись к углу с образами, перекрестились, сели за стол напротив кузнеца.

– С чего начнем? – спросил тот, – есть пенник, мед, квас.

– Мне квас, – сказал Григорий.

Кузнец усмехнулся.

– Это понятно. Вашему брату только квас и пить. Ну, а мы, Андрюша, пенника? У меня хороший, дважды перегнанный, крепкий.

– Давай, Макар.

В горницу вошла жена, поставила на стол чашу с ржаным хлебом.

Кузнец цокнул языком и заявил:

– Всегда вот так, самое нужное забываешь, Ольга! Хлеб надо всегда первым ставить.

– Закружилась, Макар, – виновато ответила женщина, – ведь гости приехали, угощать надо, а тут сорванцы наши Ванька и Степан котенка на рябину загнали. Он спуститься не мог, орал диким голосом, покуда я лестницу не приставила да не сняла его оттуда. Всю руку исцарапала.

– Сыновьям скажи, что коли еще так вот забалуют, кнута отведают! Иди детьми занимайся, покуда не покличу собрать со стола.

Ольга удалилась.

– Гляжу, ты в строгости жену держишь, Макар, – сказал Холодов.

– А как иначе? Глава семьи мужик, баба при нем. Так всегда было, есть и будет.

Кузнец наполнил чарки, Отрепьеву налил квасу:

– Ну, с Богом, гости дорогие!

Сотрапезники выпили, принялись за кушанья.