Александр Тамоников - Лжедмитрий. Царская плаха

– Вы все просчитали.

– Иначе нельзя, царевич.

– Когда я узнаю, пан Мнишек, согласна ли твоя дочь стать моей женой?

– Скоро, царевич.

– Хорошо. У нас все?

– Торопишься на бал? – Вишневецкий улыбнулся.

– Мне не по нраву, когда от меня уводят девушку, с которой я только что познакомился.

– Не горячись, царевич, – посоветовал Вишневецкий. – Думаю, тебе не надо на бал.

– Почему?

– Ты же великий князь, законный претендент на русский престол, поэтому должен быть выше этой показной суеты. Будет правильнее, если ты пойдешь в свои палаты. Но это всего лишь совет.

Отрепьев ненадолго задумался, потом сказал:

– Ты прав, князь. Я пойду в свои палаты.

Утром 16 сентября Отрепьев и Бучинский прогуливались по саду. День обещал быть теплым, безветренным. Со стороны замка доносился шум.

– Гости разъезжаются. Натешились, – сказал Ян.

– Завидки берут? – Отрепьев с усмешкой посмотрел на десятника.

– Э-э, царевич, чему завидовать? Нарядились парни и девки в шелка да бархат, взялись за руки, ходят туда-сюда, приседают. Не знают поляки, что такое настоящая гулянка.

Отрепьев усмехнулся.

– Да уж, с гульбой на Сечи не сравнить.

К ним подошел управляющий поместьем, поздоровался с царевичем, десятника же будто не заметил.

– Великий князь, пан Вишневецкий просит тебя к нему. Туда, где вы вчера были.

– Хорошо. А Юрий Мнишек с Мариной уехали?

– Пока нет. Видел их во дворце.

Отрепьев повернулся к Бучинскому:

– Ты погуляй пока.

– Царевич, с твоего позволения пойду в свои хоромы, но коли нужен буду, только кликни. – Казак с угрозой взглянул на управляющего.

Григорий прошел в малую гостевую залу и встретил там не князя, а Юрия Мнишека.

– Я говорил с Мариной насчет брака, – сказал тот.

– Да? – оживился Отрепьев. – И что она?

– Ответила согласием.

– Это же прекрасно, пан Мнишек. Я желаю, чтобы быстрей состоялась помолвка.

– Давай это обсудим попозже, царевич.

– Чего ждать?

– Ты все сам прекрасно понимаешь. Поначалу необходимо решить все вопросы с походом, встретиться с королем. Ну а потом и помолвка. За этим дело не станет.

– Где твой священник, который должен помочь мне написать письмо Клаудио Рангони?

– За дверью. Ожидает.

– Зови!

– Составите письмо, мы уедем. После аудиенции у короля Сигизмунда милости прошу в Самбор, где обговорим все вопросы, связанные с браком.

– Опять затягивается время.

– А ты хочешь все и сразу? Нет, царевич, так только в мечтах и снах бывает, в жизни все по-другому.

– Сам-то доволен, что дочь станет русской царицей?

– Конечно, доволен, только ты поначалу займи трон. – Магнат ушел.

В зале появился священник, достал письменные принадлежности и продиктовал Григорию письмо нунцию.

Тот написал его. Ничего особенного в нем не было. Только просьба организовать встречу с королем Речи Посполитой. Без каких-либо обещаний и обязательств.

Священник забрал письменные принадлежности и тихо вышел.

Отрепьев встал, подошел к окну. Во дворе стояли несколько карет. В одну из них сели Юрий Мнишек и прекрасная Марина, от вида которой у Григория сильно забилось сердце. Он влюбился. На то и был расчет братьев Вишневецких.

Карета в окружении гайдуков выехала за пределы поместья.

– Доброе утро, великий князь, – услышал Отрепьев и обернулся.

– Доброе, Константин Константинович.

– Я видел, как к тебе сюда Юрий заходил.

– Да. Он сказал, что Марина согласилась стать моей женой.

– Ты рад?

– Рад, князь!

– Хочу предупредить, что пан Мнишек очень умный и хитрый человек. Готовься к тому, что за дочь он запросит большую цену.

– В разумных пределах. Как я хочу стать мужем Марины, так и пан Мнишек желает отдать ее за меня. Его дочь может стать русской царицей!

– Письмо к нунцию готово?

– Да, вот оно. – Отрепьев передал князю послание.

Тот прочитал его.

– Хорошо. Оно сегодня же уйдет в Краков.

– Мы будем ждать ответа?

– Да.

– Могу ли я наведаться в Самбор?

– А смысл? Юрий не допустит тебя до Марины, пока не узнает решение короля.

– Да, ты прав. Ну что ж, подождем.

– Недолго осталось, царевич.

В середине декабря поместье навестили Адам Вишневецкий и князь Губанов. От него Отрепьев узнал, что Годунову удалось подавить восстание Хлопка. Царь Борис послал против него отряд стрельцов под командованием окольничего Ивана Федоровича Басманова. Тот погиб в бою, и все же стрельцам удалось одержать победу. Раненого Хлопка Косолапа доставили на Москву, где и казнили.

А в январе из Кракова пришло письмо Рангони. Тот сообщил, что король готов дать частную аудиенцию царевичу Дмитрию, и указал дату – 15 марта 1604 года.

Подготовка к поездке в Краков началась с первых дней марта. Для Отрепьева, которому следовало предстать перед самим королем польским, шились богатые платья и костюмы. Это сильно утомляло и раздражало Григория. Одних примерок за день выходило до десятка.

Между ними происходили долгие разговоры с князем. Вельможа наставлял царевича премудростям придворного этикета.

4 марта Отрепьев в новом наряде, только что подстриженный, прошел в залу, где сидели в креслах супруги Вишневецкие. Он встал в середине помещения, развел плечи, взялся за рукоять сабли.

Вишневецкий подошел к Отрепьеву, внимательно оглядел его, хмыкнул и заявил:

– Неплохо. Настоящий шляхтич. – Он повернулся к жене: – Как тебе царевич, Урсула?

Женщина посмотрела на Отрепьева. Она имела отменный вкус, могла оценить не только одежду, но и человека в ней.

– Отменно! Безупречная работа.

– А сам-то каков! Настоящий принц.

– Так он и есть принц.

Вишневецкий вернулся в кресло, указал на другое, стоявшее напротив супруги.

– Проходи, великий князь, садись.

Отрепьев так и сделал.

Слуга подал всем бокалы с вином.

Григорий помнил правила этикета, поднес бокал к носу, втянул воздух, изобразил, что наслаждается ароматом, хотя ничего особенного в нем не находил, отпил глоток.

– Прекрасное вино.

Вишневецкий кивнул.

– Ну что ж, великий князь, скоро в путь. Нунций Рангони советовал нам с паном Мнишеком сопровождать тебя в Краков для аудиенции у короля Сигизмунда. Юрий должен подъехать послезавтра. Следующим утром и тронемся. Ты хорошо понял, как надо вести себя при дворе?

– Понял, князь.

– Почему?

В разговор вступила Урсула:

– А потому, царевич, что наш король обладает острым, расчетливым и холодным умом. Если допустить хоть тень фальши, он тут же это поймет и потеряет интерес к тебе. Так что веди себя естественно, скромно и даже покорно, однако с достоинством, присущим царственным особам.

– Как-то мудрено говоришь, пани.