Владимир Молотов - Отпуск в С С С Р или Назад в будущее

На складе Димка случайно уловил подозрительный запах, принюхался. Непонятный аромат вдруг напомнил недавнее лежание в постели после акта с Ленусиком. Кажется, именно так пахла его сперма на её руке! Что-то мыльно-хозяйственное. Димка поморщился: странно, откуда здесь это? Драили пол? Он отогнал дурные мысли, осмотрелся – управляющего не было, равно как и других людей.

Он ещё сомневался, и стоило поискать управляющего, сказаться, что он уезжает, но на ум приходил ждущий, наверно, с нетерпением Колька. И Кукарский плюнул и двинулся обратно.

Пересилило его неожиданно проснувшееся желание выпить и одним махом сбросить тяжкий груз работы. Тут ещё кстати оказалось, что любимый «Логан» на ремонте до завтра. Хотя директриса, какой бы плохой она не была, разрешала заказывать такси за счёт компании, и в этот филиал Димка приехал на такси…

В уютном зале кафе с интимным освещением три столика занимали какие-то типичные люди, но это были лучшие места. Хотя оставалось одно удобное в углу – его и занял широко ходящий Коля.

Заказали, мало раздумывая, водку в графине, фирменный салатик и отбивные, да сок на запивку.

Первые минуты вспоминали о коллегах с завода, посмеивались кое над кем, сходились в замечаниях, единодушно считая прошлое глупым и забавным. Перед Кукарским то и дело восставали давние картины: как они с Колей курят на лестнице и собираются после работы пойти в пивнушку; как Колька смотрит в перекурах порноролики или играет в компьютерные игрушки, и он, Дима, просит всё это переслать на свой компьютер в другом кабинете – по внутренней сети. Пошлые какие-то воспоминания, – но, пожалуй, лучшие моменты из скучного и туманного заводского прошлого.

После третьей рюмки Коля начал пространно отвечать на вопрос, чем занимается сейчас.

– Да, понимаешь, как бы тебе это сказать… Короче, все люди у нас делятся на два типа. Одни пашут с утра до ночи, а другие… В общем, Димон, мы же все от денег зависим, от бабла. Вот есть у тебя дармовой приток средств, и ты можешь не зависеть от какой-нибудь психованной бабы начальницы, ты можешь не заставлять себя вставать в восемь утра и бегать, выжимая пот, по городу, по объектам.

Чёртов Коля глядел в самую точку, он как будто почуял всю подноготную Кукарского. Чистая случайность, решил Дмитрий!

– А коли нету источника, то тогда ты будешь бегать и трястись, весь в мыле, или в офисе штаны протирать, – завершил мысль Колька.

– А у тебя, значит, есть дармовой приток баб… денег? – почему-то усмехнулся Дима.

– Да ты не грузись! Видишь ли… Ну да, деньги удаётся добывать попутно, но это не главное. – странно изъяснился Герасименко и многозначительным взглядом посмотрел куда-то вбок.

– Интересно, как это? И почему – не главное? – снова усмехнулся Димка.

– Да понимаешь, Дим, – доверительно сказал человек из прошлого, чуть наклонившись вперёд, – повезло мне, нашёл себе дело по душе, которое и средства приносит, и, что самое важное, огромное удовольствие доставляет, но и начальников нету.

Туманно как-то изъяснялся товарищ. Вообще, любил Герасименко мудрить, это Дима помнил, данная черта в Коле активно проявлялась и раньше!

– Вот ты пашешь в этом своём «Мастерке», – тем временем продолжил Коля гнуть свою линию, – зарплату, наверно, хорошую получаешь…

Тут он как-то странно поглядел на собеседника, но Кукарский этого не заметил.

– Ну, допустим, – ответил Дима, глянув в рюмку.

– Во-от, – растянул Герасименко. – А на самом деле ты раб!

И визави помолчал, изучая произведённый эффект. Димка поморгал.

– Что ты имеешь в виду? – мягко спросил он.

– Ты раб какого-то олигарха, который владеет сетью «Мастерок». И многие кругом рабы, того или другого хозяина. Вы растрачиваете свою жизнь на работе. А хозяин даёт вам мизерные подачки. Чтоб вы могли двадцать лет рассчитываться за бетонную коробку, а значит, двадцать лет не соскочите с его крючка, не оформите вольную. У тебя ипотека есть?

Димка вздохнул – опять Герасименко в точку попал!

– Ну, допустим, есть.

– Во-от!

– А тебе что, ещё и квартира свалилась? – уже недовольно произнёс Дима.

– Давай лучше выпьем! – Коля разлил из приятно «запотевшего» графина с ледяной водочкой.

Спиртное ещё сильней согрело душу. Закусив, Коля продолжил:

– Хата мне от покойных родичей досталась. Но дело не в этом.

– А в чём же? – жуя, спросил Дима.

– Дело в том, что я очень ценю свободу. Личную свободу человека. Вот пойдём ко мне в гости, я тебе расскажу, каким необычным делом я занимаюсь.

– А почему бы и нет? Давай пойдём! – легко согласился Кукарский.

– Отлично, щас допьём и пойдём! – Коля снова потянулся к графину.

– А далеко? – на всякий случай спросил Дима.

– Не, тут рядом. Я ведь чего в «Мастерок»-то и зашёл: лампочку купить – перегорела.

По дороге Герасименко опять начал умничать (они брели, довольные и поддатые, навстречу яркому майскому солнцу, и немного щурились).

– Ты любишь так наблюдать за людьми, когда идёшь? – спросил почему-то Коля.

– Как наблюдать? – покосился на него Кукарский.

– Ну, просто разглядывать прохожих.

– Не знаю. – Дима на ходу пожал плечами. – Нет, наверное.

– А мне нравится. Смотри, какие самодовольные или неприветливые лица! Ещё несколько десятилетий назад они были совсем другими!

– Ты что, помнишь, какими они были? – усмехнулся Дима.

– Ну да! А как же? Раньше люди выглядели добрее.

– Ага, и трава была светлее, – снова усмехнулся Дима.

Но Коля пропустил это мимо ушей и предложил завернуть в подвернувшийся магазинчик – за пивом.

Как оказалось, Герасименко жил в девятиэтажной «свечке» совдеповской постройки, на углу, при пересечении двух улиц. На лифте поднялись на восьмой, руки оттягивала батарея пивных бутылок с импортными этикетками.

Когда окунулись в полумрак прихожей, «дыхнуло» спёртым воздухом с примесью чего-то резинового. Николай сразу провёл в комнату.

Едва осмотревшись в холостяцкой берлоге, Дима задумчиво цокнул языком.

Стены насыщал приятный розоватый оттенок, приправленный какими-то не то хвостами жар-птиц, не то охапками цветов, шкафы отсутствовали, но имели место всевозможные ниши и полки, построенные по типу огромных карточных домиков. На этих полках аккуратно красовались корешки старых советских книг, либо стояли фарфоровые копилки и старинные гранёные стаканы, лежали какие-то серые вещи и кое-где сохли цветы в горшочках.

В углу, у окна, мостился комод с выдвижными ящиками. На комоде красовалось огромное стеклянное блюдо. Дима подошёл поближе и рассмотрел в нём россыпь помятых советских купюр вперемешку с упаковкой ленточных пистонов.

И от позабытого вида этих маленьких, словно игрушечных купюр, а главное, от вида красной бумажной вещички с крупной надписью «ПИСТОНЫ», из которой едва торчали полоски с коричневыми кругляшками, на Диму нахлынуло. Он вдруг с необычайной ясностью и с непривычным теплом в душе вспомнил, как в детстве давил на эти кругляши чем-то острым, и как они вспыхивали с характерным хлопком, и как это волновало и забавляло!