Оксана Демченко - Дом для бродяги [Litres]

Доподлинно известно, что «Портрет двуликого» кисти Миля будет показан, хотя он уже перешел в собственность князя Микаэле и значит, вряд ли попадет на художественный рынок в обозримой перспективе».

—

«Для нас остается загадкой причина невероятной щедрости князя Микаэле Ин Тарри, пожелавшего обеспечить сей каталог цветными иллюстрациями, исполненными вручную детьми из приютов. Мы полностью следуем его воле и не меняем цены на цветное издание. Кроме того, размещаем текст, который передан нам для заглавной страницы. Вот он.

«Использую возможность обратиться к Вам через единственное издание, которое, полагаю, Вы непременно прочтете. И Вы, и я вынуждены примириться с его решением. И я желаю в этой связи сказать важнейшее для меня – о жизни и смерти.

О, не сомневаюсь, прогресс науки в ближайшие лет сто поставит третье или четвертое поколение потомков нынешних богатейших людей перед выбором: жить по закону цветов – или же стать можжевельником; пребывать со своим временем – или оторваться от него, счесть нормой личное бессмертие. Я полагаю, выбор удела цветов честнее, пусть и труднее на первый взгляд. А на второй и более глубокий… Определенно, я желаю жить и умереть в своём сезоне, познав весну, лето и осень в отведенный природою срок.

Посудите сами. Продлевая жизнь, невозможно продлить весну или же вернуть ее. Научное или мистическое бессмертие – лишь затянувшаяся осень и хуже, одинокая зима, которая рано или поздно оледенит самое горячее сердце.

Суть моего рассуждения проста: он вернется, он тоже не жаждет мистической вечности. Он вернется к Вам. Посему прекратите бесконечную закупку астр и лилий для чужих садов. Мы ждем Вас. Все клумбы усадьбы по-прежнему в Вашем распоряжении. Как и мысли обитателей усадьбы. Отзовитесь!»

—

«Глубокоуважаемый глава дома Найзер! Подтверждаю: ваш родственник действительно был духовно объединен со мною, то есть обладал моими способностями и отчасти – памятью и волей. Да, через Густава вы получили-таки доступ к мистической силе Ин Тарри. Для меня сей факт – не утрата, а повод к близкому знакомству. Приглашаю вас в Иньесу, где в нашем тайном архиве хранится сшивка писем под общей обложкой «Диалоги о богоугодном изгнании ростовщиков». Эти шифрованные записи трехвековой давности содержат первичное обсуждение идеи банковского дела между нашими и вашими предками. Я готов передать право на обнародование писем.

Я желал возобновить диалог на новом уровне развития капитала. Вы и я – кто еще обладает опытом и умом, чтобы вникнуть глубоко в вопросы видоизменения капитала, и в частности – ссудноя й его породы, которую вы понимаете лучше меня. Возможно, нам стоит шокировать мир и выпустить общий труд в области экономической теории? Меня идея наполняет азартом. Где-то за горизонтом предсказуемого развития рынков сокрыт новый мир предельного насыщения и качественных перемен. Кто, если не мы, способен заглянуть за горизонт?

Засим прощаюсь,

князь Микаэле Ин Тарри»

—

Платформа «Луговая» весной все та же. Горы досок и бревен, игрушечный замок станции вдали. На переднем плане, близ недостроенной летней платформы – свинченное, скрученное воедино из металлического прутка основание для названия станции. В этом году задумано исполнить слово «Луговая» в красной меди, с заклепками. Наверное, завтра работа начнется. А пока окрест – тихо…

Вдали показался поезд, он похож на черную мошку. Я стою у края путей и слежу, как мошка растет, а звук ее движения меняется от слабого стрекота до громогласного гула. Земля начинает ритмично подрагивать. Мир леса тревожно замирает, надеясь без потерь переждать нашествие… Но я-то человек, я знаю, что наступление металла и электричества будет усиливаться год от года. Однажды платформа сделается постоянной, от неё в лес вытянется язык дороги с твердым покрытием, и слизнет поляны, рощи, луга. Привычные мне цветы будут редкостью, и городские дети смогут изучать их лишь по картинкам в книжках. Хорошо бы поговорить с Микаэле – он умеет заглянуть далеко вперед в золотом свете, он укажет в грядущем занятное и позитивное. А я… я часто оглядываюсь назад. Так уж устроена. И я по-прежнему ни о чем не жалею, хотя иногда это очень трудно. Конечно, я получила каталог астр и лилий. Прочла письмо, доставленное воистину княжеским способом. Я однажды решусь вернуться к устройству клумб в той усадьбе. Однажды. Но пока не могу точнее указать срок.

Жизнь – сложный танец со многими фигурами, с переменами темпа и ритма. Что-то уходит, что-то появляется взамен. Мой личный круг событий завершён, я снова очутилась там, откуда всё началось. Но я – другая. Теперь мне не близка судьба гусей с подрезанными крыльями, меня не тянет улететь далеко-далеко… и в тоже время мне не страшно отрываться от привычного. Я здесь, потому что таков мой осознанный выбор: стоять у границы дикого леса и суетного города. Интересное место. Особенное. Мое.

Люди сами находят меня, когда им надо. Пусть они полагают встречу случайной, пусть забудут о ней, исчерпав свои беды… так даже лучше. Не ищут меня, и это не случайно – живки. Хотя всем своим бессознанием они ощущают меня – и сторонятся… Избегают мест, где я бываю часто. Из Луговой в минувшую зиму уехали последние наёмницы. Полагаю, они не готовы назвать причину бегства, а было это именно бегство. Двух я видела мельком в храме месяц назад: истово молились, припомнив какие-то особо мерзкие заказы… Что ж, понимаю их, но без намека на сочувствие. Ко мне приходят, чтобы сбросить то, что наплели живки. Сброшенное закономерно возвращается к «мастерицам», вот только оно – не то звонкое золото, какое создает Агата. Оно… понятно, как пахнет и почему так легко всплывает.

Я приняла свой дар. Он нужен, чтобы люди могли завершить круг и честно собрать урожай со своих же посевов. Однажды я заселюсь в дом с садом, непременно в тихом пригороде. Наверное, таков удел состоявшихся мар, обладающих полноценным даром – мы не склонны шуметь и выделяться. Яков называл меня кошкой на ограде жизни. Теперь понимаю его слова иначе: на ограде кошке безопаснее, чем где-то еще.

– Юна!

От станции через буераки пробрался смотритель. Принес пирожки в корзинке, передал и смущенно мнется. Его младшему сыну всю зиму снились кошмары, мальчик исхудал до костей, но врачи не нашли никаких к тому причин. Зато мне беда оказалась видна сразу, и очень явно. Пришлось подбирать цветы на окно, переустраивать комнату, закупать картины и книги, говорить с соседями. Странно, как мало внимания люди уделяют важному – виду из окна, общению и мыслям, а еще происхождению случайно взятых в дом предметов и причине получения нежданных подарков от завистников.