Джером Биксби - Врата времени

Для Ту Хокса опять настало время допросов, хотя, разумеется, здесь никто и в мыслях не держал обращаться с ним так, как это было в Хотинохсонихе, — блодландцы знали ему цену. Прошло немного больше недели, а Ту Хокс уже работал над проектом авиационного завода. Ему было пожаловано низшее дворянское звание; он получил титул «благородный господин Фенхопа». К титулу прилагались ленные владения — пятнадцать крестьянских дворов и обветшалый замок на севере страны. В Бамму он стал обладателем особняка со множеством рабов и слуг.

— Ну уж коли я стал благородным дворянином, — шутя спросил он как-то Илмику, — то, наверное, имею и право взять в жены даму голубых кровей, не так ли?

Она покраснела:

— О, нет! Титул пожалован вам только пожизненно и не может быть передан по наследству. Лен в случае вашей смерти снова отойдет королевской казне, а дети ваши останутся простолюдинами. Нет, вы никогда не сможете жениться на потомственной дворянке.

— Значит мои дети могут остаться нищими? Из дворца — в хижину, так это называется?

Неожиданно Илмика взорвалась:

— А что вы себе вообразили? Чтоб вам еще позволили запятнать чистоту крови древнего блодландского дворянства?! Наши дети, например — даже представить себе такое невозможно, — были бы какой-то помесью, не больше! Разве вам мало, что вы получили титул и теперь ваш суверен — король?! И все это вам дали несмотря на ваше... ваше сомнительное происхождение!

Гнев горячей волной нахлынул на Ту Хокса. Он едва сдержался, чтобы не залепить ей пощечину, — просто повернулся и пошел прочь. Снова и снова прокручивая в памяти недавний разговор, он наконец признался себе, что причина его ярости не столько в том, что его считают плебеем, сколько в таившейся в самой глубине души надежде: Илмика может стать его женой. Проклятье! Влюбиться в холодную, лицемерную патрицианку! Да черт с ней! Самое время для того, что давно пора было сделать, — выбросить девчонку из головы, и дело с концом!

Не желая больше ни о чем думать, Ту Хокс набросился на работу: строить самолеты, только строить самолеты... Он трудился сутками, занимался не только возведением авиационного завода, но и обучением летчиков, изготовил пробный образец автомата для вооружения пехотинцев, работал над чертежами танка. Он попытался даже внушить военным медикам мысль о необходимости соблюдать чистоту в лазаретах и представления о современных методах обработки ран. Увы, в борьбе с медициной он потерпел поражение: этот мир еще не знал своего Пастера и не был готов признать таковым Хокса. А пока раненые солдаты и больные продолжал умирать от инфекций и тифа. Проклиная неповоротливость и косность блодландцев, Ту Хокс сосредоточил все силы на основной цели — разработке эффективных орудий убийства.

Так прошел месяц, а потом пришло известие: на Блодландию напали перкунианцы. Вражеская эскадра атаковала блодландские военные корабли в проливе и после жестокого сражения обратила их в бегство. Одновременно началась война в воздухе, армады цеппелинов сталкивались в ближнем бою, неся ужасающие потери.

Казалось, сама природа вступила в сговор с перкунианцами. С самого первого дня вторжения на море стоял полнейший штиль, в небе не было ни облачка. Перкунианцы прекрасно использовали подарок судьбы и через каких-то пять дней уже закрепились во многих местах на побережье острова. Видя успех Перкунии и боясь в случае чего быть обойденными, войну Блодландии объявили иберы: их десант высадился на южном побережье Ирландии, быстро захватив огромную территорию.

Внезапно, буквально в один день, наступила зима — зима, какой Ту Хокс не видел никогда. В несколько дней весь остров укрыла метровая толща снега. Арктические ветры с ревом выстуживали города; температура упала до тридцати градусов мороза. Ту Хокс, который никак не мог согреться в своей шубе из овчины и валяных сапогах, с внутренним содроганием понял, что это только начало. И прежде чем зима окончательно вступила в свои права, ртутный столбик почти недвижимо застыл на отметке минус сорок.

Ту Хокс полагал, что воевать в таких условиях просто немыслимо, однако не учел привычки людей к своему миру: бои продолжались. Когда колеса бронемашин грузовиков застревали в снегу, технику ставили на полозья и тащили волоком, пехотные колонны шли на лыжах. Миля за милей продвигались перкунианцы вглубь Блодландии, захватив под конец зимы почти все южные провинции.

К тому времени Ту Хокс располагал двадцатью монопланами, вооруженными скорострельными пушками, вместо колес он решил установить полозья. Из-за лютого мороза почти невозможно было запустить моторы, но ему удалось обучить пилотажу четверых добровольцев, в свою очередь ставших инструкторами. В начале апреля, к первой оттепели, Блодландия имела уже сотню истребителей и сто пятьдесят пилотов. Еще двести курсантов проходили обучение.

Однако оптимизм Ту Хокса сразу улетучился, когда разведка донесла: Раске имеет в своем распоряжении свыше пятисот самолетов и до восьмисот хорошо обученных летчиков.

И в том же апреле немного южнее столицы произошел первый воздушный бой. Головную машину повел сам Ту Хокс — он знал, что его людям, впервые вступавшим в схватку, нужен опытный ведущий и командир. И его пилоты бились на совесть: потеряв восемь самолетов, сумели сбить двенадцать вражеских. Не давая противнику опомниться, Ту Хокс в тот же день во главе эскадрильи из пятидесяти самолетов совершил налет на ближайший к линии фронта аэродром. Двадцать вражеских машин было уничтожено на земле, взорван склад бомб, выведены из строя четыре зенитные батареи. Война в воздухе набирала силу с каждым днем, блодландские самолеты поднимались порою еще до рассвета, неся тяжелые потери в многочисленных боях над столицей, — перкунианцы не жалели сил, стремясь добиться преимущества в воздухе.

Сам Раске все еще оставался в Комае, не решаясь покинуть город из чисто политических соображений: в высших придворных кругах и генералитете у него совершенно неожиданно обнаружилось множество недоброжелателей, мечтавших использовать его отсутствие, чтобы вытеснить чужака со всех его постов и лишить с таким трудом завоеванной власти.

Ту Хокс мог бы гордиться успехами своей авиации, окажи они хоть какое-нибудь влияние на общий ход весенней кампании. Увы, война на земле принимала совсем скверный оборот. Враг занимал город за городом, подавлял один очаг сопротивления за другим и упорно продвигался вперед. Потери перкунианцев были огромны, но они, словно не замечая этого, бросали в бой все новые части. И вот случилось то, во что не верилось никому: враг прорвался к столице — форт в устье Темзы пал, а оборонявшие подступы к Бамму гвардейские части были разгромлены.