Роман Злотников - Возвращение [litres]

Сев за руль, Алекс откинулся на сиденье и прикрыл глаза, вспоминая…

Когда Эрика оказалась яростно растёрта, напоена солидной порцией Torres [85] Испанский бренди, на взгляд автора, лучший из не слишком дорогих европейских коньяков. и, наконец, укутавшись в теплый плед, устроилась в мягком кресле с кружкой горячего глинтвейна, который умудрился приготовить Фрунзе, отыскавший где-то вино и специи, пришло время подробностей.

Как выяснилось, о том, что она беременна, Эрика узнала ещё перед своим прошлым приездом. Поэтому в тот раз она приехала прощаться. С ним. С Алексом. Из-за того, что, по её представлениям, быть им дальше вместе не было никакой возможности. Потому что, как только признаки её беременности станут явными, Эрику сразу же запрут в каком-нибудь из родовых замков – до самых родов. А после них, едва только она окрепнет, выдадут замуж. Потому-то она и была с ним так нежна и страстна в те последние дни. Настолько, что у парня просто язык не повернулся сказать ей то, что он собирался сказать…

– С нашим ребенком всё было бы хорошо, – тихо рассказывала девушка. – Я собиралась родить его и отдать на время кормилице. А потом, когда я родила бы ребенка от мужа, то забрала бы нашего малыша обратно. Как воспитанника. И он бы жил и рос вместе со мной.

Алекс слушал её, буквально онемев. Блин, да что за уродство! Что за извращенные привычки в этом так называемом высшем свете? Это что – нормально?

– Так делают довольно часто, любимый, – грустно пояснила ему Эрика. – Среди тех, кто на вершине, нередко бывает так, что долг раздавливает любовь. Но немногие из женщин способны отказаться от счастья родить ребенка от того, кого ты действительно любишь, – и она тихо улыбнулась. Алекс же уставился на неё ошеломленным взглядом. Она. Хотела. Родить. От. Него. Ребенка. Потому. Что. Его. Любит?! А потом выйти замуж за другого?!! Как… ну как, блин, можно понять этот выверт?!

– Но когда об этом узнала семья того, кого выбрали мне в супруги, – продолжила девушка помертвевшим голосом, – они потребовали избавиться от ребёнка.

Алекс сглотнул, а затем стиснул зубы так, что заскрипела эмаль.

– Почему? – глухо произнес он. – Ты же сказала, что так делают часто.

– Это Гогеншлиффены [86] Название вымышленного аристократического рода. Ну, чтобы избежать даже тени возможности судебных исков об опорочивании репутации:-). Хотя прототип имеется. , – тихо произнесла девушка. – Вот такие они есть. Поэтому с ними мало кто любит иметь дело. Уж очень мерзкая семейка. Но после поражения в Великой войне Гогеншлиффены набрали немалую силу. Успели вовремя переметнуться в стан победителей. Впрочем, они всегда имели тесные связи с британцами. И, возможно, сотрудничали с ними с самого начала войны… Как бы там ни было – сейчас с ними предпочитают не ссориться, – тут Эрика гордо вскинула голову. – Но я никому не дам убить нашего ребенка. Хотя быть со мной он теперь точно не сможет, – девушка слегка поникла, а затем бросила на парня испытующий взгляд. – Скажи, Алекс, а ты готов принять на свои плечи заботу о своём ребенке?

– Й-а… – Алекс растерянно замер. Бли-и-ин! Все его чёткие логические расчёты и твердые, выверенные решения в данную секунду с грохотом обрушивались в небытие.

– Понятно… – тихо отозвалась Эрика потухшим голосом.

– Э-э-э, не-е-е-ет! Стой! – внезапно взревел Алекс, сам не понявший, отчего вдруг в нем всколыхнулось бешенство. Ну, то есть не то чтобы совсем не понявший, но с чего бы вот так, резко… – Я никому не отдам своего ребенка! Подавятся!!! Но почему ты спрашиваешь только о нём? Ты что, собираешься вернуться к этому… к этим…

– Это неизбежно, Алекс, – девушка тяжело вздохнула. – Иначе он убьет и меня, и тебя, и нашего ребенка. А так я смогу сдержать его. Надеюсь… – она тяжело вздохнула. – Пойми, в этом мире нет места, где Гогеншлиффены не смогли бы нас достать. Ни здесь, в Швейцарии, ни в Англии, ни даже в Америке. Если Фридрих Гогеншлиффен вобьет себе в голову отомстить мне, тебе или нашему ребенку – то его никто и ничто не остановит…

И тут от камина послышался голос Фрунзе, всё это время тихонько сидевшего в углу библиотеки.

– Есть такое место!

– Что? – Алекс, который, как, похоже, и Эрика, забывший о присутствии рядом с ними ещё одного человека, резко развернулся и уставился на народного комиссара СССР по военным и морским делам.

– Я хочу сказать, что есть в мире такое место, где никакие Гогеншлиффены, Гогенлоэ или Гогенцоллерны [87] Гогенлоэ и Гогенцоллерны – реальные аристократические фамилии, давшие Германии князей и даже императоров. не смогут вам ничего сделать. Вам и вашему ребенку.

– И где же оно? – грустно усмехнулась Эрика.

– На востоке, – Михаил Васильевич резко махнул рукой в сторону камина. – В первом в мире государстве, в котором сословные, религиозные и национальные различия ничего не значат. Где даже у тех, кто копили свои богатства и влияние веками, нет никакого влияния.

– Вы-ы-ы… имеете в виду Красную Россию? – озадаченно уточнила девушка, а затем перевела удивленный взгляд на Алекса.

– Да, – твердо ответил Фрунзе. Девушка несколько мгновений ошарашенно переводила взгляд с парня на второго собеседника и обратно, после чего ненадолго задумалась, а затем горько произнесла:

– Невозможно. Они предложат красным за нас столько, что те просто не смогут отказаться. И я не о деньгах, нет, а о вещах куда более серьёзных – влиянии, поддержке, технологиях, преференциях в мировой торговле и получении кредитов, способствовании в установлении дипломатических связей и так далее. Сейчас у Гогеншлиффенов такие возможности… Увы, даже моя семья не рискнула выступить против них. К тому же, – тут она усмехнулась, – вы что, можете говорить от имени вашего государства? Кто вы такой, чтобы иметь на это право?

Фрунзе встал, одернул пиджак и, коротко поклонившись, представился:

– Я – народный комиссар Союза Советских Социалистических Республик по военным и морским делам. И – да, я имею права говорить от имени Советского Союза. И я заявляю – герр До'Урден старый и близкий друг нашей страны. Честный и верный друг. Поэтому Советский Союз сделает всё, чтобы помочь ему и его семье. Всё. Совершенно, – тут Фрунзе зло усмехнулся. Да так, что Алекс вздрогнул. И тут же вспомнил «либероидные» байки о революционерах, которые все сплошь и рядом кровожадные убийцы, грабители банков и насильники невинных. При взгляде на подобную улыбку в это верилось безоговорочно… Фрунзе же между тем продолжил: – И если для этого потребуется, чтобы очень знатный, влиятельный и богатый княжеский род Гогенштауффен, судя по вашим словам, обладающий очень впечатляющими влиянием и возможностями, исчез с лица земли. Весь исчез. До последнего человека. Что ж – я заявляю, что это будет сделано…