Александр Михайловский - В царствование императора Николая Павловича том 3

– Александр Павлович, можно я задам вам вопрос, который вы можете посчитать чисто личным? – майор слегка покраснел, и замялся. – Как там Надежда Олеговна? С ней все в порядке?

– Все в порядке, Дмитрий Григорьевич, – Александр лукаво усмехнулся, чем совсем вогнал Соколова в краску. – Скоро Надя будет здесь вместе со своим отцом, моим сыном и Колей Сергеевым.

Как я вижу, майор, эта девица вам запала в душу? Что ж, мадемуазель Щукина красива, умна, но она совсем не похожа на женщин вашего времени. Ну, если и похожа, то только на ее тезку – Надежду Дурову, знаменитую «кавалерист – девицу». Вам с ней будет нелегко. Но, как я полагаю, вы не боитесь трудностей?

Майор Соколов молча кивнул. Действительно, Надин – так он называл про себя дочь подполковника Щукина – настолько отличалась от знакомых ему девиц, насколько горный орел отличался от кур, бродящих по деревенскому двору. Но его как магнитом тянуло к этой красавице из будущего, и он ничего не мог с собой поделать.

Шумилин, заметив смущение своего собеседника, рассмеялся, и похлопал майора по плечу.

– Ничего, Дмитрий Григорьевич, не так страшен черт, как его малюют. Мне кажется, что и Наденька питает к вам определенные чувства. Так что, у вас есть шанс завоевать ее сердце. Ну, а руки ее вы попросите у Олега Михайловича. Полагаю, что он не будет возражать против выбора своей дочери. Так что, давайте вместе ждать их возвращения. И не забывайте то, о чем мы с вами сегодня говорили…

Ах, сердце…

Погода на Балтике была благоприятной для плавания. Дул ровный попутный ветер, и «Ласточка» с каждой милей приближалась к Кронштадту. Вот уже шхуна миновала Ревель, и до прибытия в Петербург оставалось совсем ничего. Степан Попов, после того как стал свидетелем сеанса радиосвязи, уже не с таким удивлением наблюдал за тем, как его таинственные пассажиры переговаривались с Петербургом.

Но теперь отставного мичмана мучило любопытства. На заданные им вопросы подполковник Щукин или отмалчивался, или отшучивался – дескать, «есть много на свете друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…» Но эти ответы не удовлетворили настырного моряка. Он попробовал зайти с другой стороны, и решил разговорить своего бывшего однокашника лейтенанта Невельского. Но тот лишь развел руками, и заявил, что сие государственная тайна, о которой он не может никому рассказать без разрешения на то самого Государя. Тяжело вздохнув, Степан Попов прекратил свои расспросы и стал просто наблюдать за тем, что делает подполковник Щукин и его товарищи.

А те отдыхали, любовались бескрайней морской далью, и на проходившие мимо них торговые корабли. «Ласточка» шла по довольно оживленной трассе, и навстречу шхуне часто попадались парусники под флагами самых разных европейских (и не только) стран. Попадались и пароходы. Они были колесными, несли парусное вооружение, и нещадно дымили своими длинными трубами.

– Всю жизнь мечтал пройтись по морю под всеми парусами, – сказал подполковник Щукин подошедшему к нему Попову. – Какое это чудесное ощущение – ветер свистит в снастях, плещется вода у форштевня. И не слышно гула двигателей, не чувствуется дрожание палубы под ногами. Лепота…

– Гм, господин Щукин, – удивленно произнес капитан «Ласточки», – неужели вам приходилось путешествовать только на пароходах? Ведь их так мало, и в большинстве своем корабли ходят по морю под парусами, а если они и оборудованы паровой машиной, то пользуются ею лишь при штиле, или во время маневров в узкостях и в проливах.

– Это все так, Степан Михайлович, – подполковник с удовольствием подставил свое лицо под набегающий встречный ветер. – Но будущее все же не за парусными кораблями. Вот представьте – встречаются две эскадры противников. Одна из них состоит из парусных кораблей, другая – из кораблей, оборудованных паровыми двигателями. Которой из них будет легче маневрировать во время боя?

– Конечно той, – ответил Попов, – у которой корабли с паровым двигателем. Но ходить на дальние расстояния пароходы не смогут – у них быстро закончится уголь, а не в каждом порту его можно купить в достаточном количестве. А зачем тогда нужна паровая машина, если нечего бросить в топку?

– Резонно, – заметил Щукин, – только, поверьте мне, Степан Михайлович, скоро все флоты мира начнут строить пароходы. Надо, чтобы Россия не отстала от других стран, и тоже занялась созданием сильного парового военного флота.

Их занимательную беседу нарушила Надежда, которая подбежала к отцу, и что-то прошептала ему на ухо. Отставной мичман тактично отвернулся в сторону, чтобы не мешать их разговору. Подполковник, между тем, выслушав дочь, нахмурился, о чем-то задумался, а потом, повернувшись к Попову, сказал,

– Степан Михайлович, сколько миль от места, где мы сейчас находимся до Нарвы? Возможно, что наши планы изменятся, и мы пойдем не в Санкт-Петербург, а в Нарву. Надя сказала мне, что наш секретный пассажир сильно разболелся, и его бы лучше побыстрее отправить на берег. Мы связались по радиостанции с Петербургом, и нам посоветовали зайти в Нарву, куда немедленно будет выслан из столицы на курьерской тройке доктор со всеми необходимыми лекарствами. Наш пленник – очень важная особа, и нам не хочется, чтобы он отдал Богу душу.

– Если ветер не изменится, – прикинув в уме, ответил капитан «Ласточки», – то я полагаю, что уже к вечеру мы подойдем к устью Нарвы. Там у меня есть знакомые, в числе которых имеется и врач. По отзывам тех, кого он лечил, герру Бергу удается излечивать самых тяжелых больных.

– Хорошо, Степан Михайлович, – кивнул Щукин, – но мы вряд ли воспользуемся услугами вашего знакомого эскулапа. Лучше будет, если пленником займется наш врач.

А случилось вот что… Никифор Волков, наблюдавший за мистером Урквартом, во время очередного посещения выгородки в трюме, которую превратили в импровизированную тюремную камеру, вдруг заметил, что шотландец задыхается, и хватается за сердце. Казак немедленно доложил об этом Сергееву-младшему. Тот поспешил к Уркварту, и осмотрел пленника, которому стало совсем худо. Николай не имел медицинского образования, но кое-какой опыт у него все же имелся. Он сумел разговорить шотландца, и выяснил, что у того прихватило сердце, и острая боль отдается в шею, нижнюю челюсть и в левую лопатку.

– Классический приступ стенокардии, – решил Николай. – Ему бы сейчас нитроглицеринчик под язык, да только где ж его взять? Большая аптечка осталась на «Богатыре», а в маленькой в основном перевязочный материал, да антишоковые препараты. Надо порасспросить Щукина и Пирогова. Люди они уже в возрасте, и вполне вероятно, что у кого-нибудь из них найдется нитроглицерин.