Александр Михайловский - В царствование императора Николая Павловича том 3

Чисто английское убийство

Беда пришла, откуда ее не ждали. Ранним утром подполковнику Щукину, который все это время жил на положении почетного гостя в Аничковом дворце, доложили, что его желает видеть посетитель.

– Он сказал, что является вашим хорошим знакомым по Лондону, – заговорщически произнес лакей, – нагнувшись к его уху.

– «Интересно, кто бы это мог быть? – подумал Олег. – Он велел лакею привести раннего визитера. На всякий случай подполковник достал из кобуры пистолет Ярыгина, передернул затвор, и сунул оружие под подушку, лежащую на диване.

Лакей ввел в комнату мистера Джекоба Уайта. Лицо помощника княгини Ливен осунулось и заросло черной щетиной. Одежда гостя из Лондона была помята и припорошена дорожной пылью. Похоже, что мистер Уайт не один день находился в пути.

Олег поздоровался с гостем. Джекоб виновато взглянул красными от бессонницы глазами на Щукина, и у того сжалось сердце от нехорошего предчувствия.

– Что-нибудь случилось с княгиней? – спросил подполковник.

Мистер Уайт кивнул, потом неожиданно всхлипнул, и отвернулся в сторону. По его небритой щеке потекли слезы.

– Они убили ее, – хриплым голосом произнес Джекоб. – Эти ублюдки убили самую умную и самую прекрасную женщину на свете. Британцы – самая мерзкая и подлая нация на свете!

Щукин предложил своему гостю сесть в кресло, и налил ему стакан вина. Сделав несколько глотков, мистер Уайт немного успокоился, и с жадностью начал поглядывать на блюдце с печеньем, стоявшее рядом с графином с вином. Олег понял, что Джекоб несколько дней ничего не ел. Он колокольчиком вызвал лакея, и попросил его накрыть в столовой стол на две персоны. А пока готовился завтрак, Щукин решил расспросить своего гостя о подробностях произошедшей трагедии.

Мистер Уайт, с трудом сдерживая себя, начал свой рассказ.

– Господин подполковник, как вы уже догадались, я родился не на этих проклятых Британских островах. Моя родина остров Корсика. Да, я земляк Наполеоне Буонапарте, который прославил наш остров, но которого я люто ненавижу. Мой род был сторонником Паскуале Паоли, перед которым в свое время пресмыкался этот выскочка Буонапарте, и которого Наполеоне предал вместе со своими мерзкими братьями – Люсьеном и Жозефом, написав на него донос в якобинский Конвент. Корсиканцы не простили измены этой подлой семейке, и род Буонопарте был изгнан с Корсики, а их родовая усадьба разрушена.

Паскуале Паоли был сторонником английских порядков, и даже объявил главой Корсики британского короля Георга III. Но англичане оказались обманщиками – они не стали защищать Корсику от французов, предводителем которых был этот мерзавец Буонапарте, и эвакуировали свои гарнизоны с острова. Вместе с ними и мои родители покинули родную Корсику.

Британский парламент назначил Паскуале Паоли пенсию – две тысячи фунтов стерлингов в год. Моя же семья осталась без средств к существованию. Мы все бы умерли в нищете от голода и холода, если бы не княгиня Ливен…

Голос мистера Уайта дрогнул, и он, достав из кармана сюртука замызганный носовой платок, шумно высморкался.

– Эта святая женщина стала для нас ангелом-хранителем. Она помогла нам найти крышу над головой, получить мне хорошее образование, и зарабатывать достаточно денег, чтобы мои родители дожили свой век в сытости и достатке. Я платил княгине своей преданностью, и готов был идти за нее и в огонь и в воду.

Вы, господин подполковник, прекрасно понимаете, что некоторые поручения княгини Ливен были весьма опасными для жизни. Но меня это не пугало. От своих родителей я получил крепкое здоровье, умение думать и принимать верное решение в самых трудных ситуациях. К тому же я готов был умереть под самыми страшными пытками, но не выдать свою благодетельницу. И вот, они ее убили…

Мистер Уайт замолчал, с трудом сдерживая рыдания. Щукин сочувственно посмотрел на него, и снова наполнил вином стакан.

– Выпейте, может быть вам станет немного легче, – сказал он. – Кстати, как ваша настоящая фамилия – сеньор Бьянко? И расскажите поподробней – что же все таки произошло с Дарьей Христофоровной?

Джекоб (или Джакопо?) благодарно кивнул Олегу, отхлебнул вина из стакана, и продолжил свой рассказ.

– Да, господин подполковник, вы угадали. Моя фамилия, действительно, Бьянко. А с княгиней произошло вот что.

Сразу же после того, как ваши моряки разгромили и сожгли британскую эскадру у берегов Норвегии, старый мерзавец виконт Мельбурн пригласил ее к себе на ужин. Мне это приглашение ужасно не понравилось, но княгиня сказала мне, что ей бояться нечего, и, скорее всего, виконт просто решил расспросить ее о таинственных гостях, которые несколько раз навещали ее.

Я попробовал отговорить ее от этого визита, но княгиня лишь рассмеялась, и заверила меня, что все будет в порядке…

Эх, почему я не настоял на своем, и отпустил ее к этому высокородному подонку! – не выдержав, воскликнул мистер Уайт. – Ведь я хорошо знал, что британский высший свет состоит в большинстве своем из таких мерзавцев, что душегуб и растлитель малолетних по сравнению с английским лордом – образец добродетели!

В общем, господин подполковник, от виконта Мельбурна княгиня явилась поздно, и с порога заявила мне, что ее тошнит, и что ей трудно дышать. Она велела горничной побыстрее разобрать ей постель, и подать горячего чая.

А к утру она умерла… Они отравили ее! Этот виконт Мельбурн, подобно какому-то Гонзаго, Медичи или Борджиа угостил княгиню отравой! До последней минуты она была в сознании, и задыхаясь велела мне уничтожить документы, которые хранились у нее в особом бауле, а после того, как она навеки закроет глаза, мне следовало пробираться в Россию, и встретиться с вами. И я выполнил последнюю волю княгини…

– Вот так, значит, – только и сказал Щукин. – Царствие Небесное этой замечательной женщине, – он перекрестился, и вслед за ним перекрестился Джейкоб, только не по православному, а по католически, бормоча при этом: «Патер ностер, кви эс ин целис, санктифицэтур номен тум...»

– Аминь, – произнес Олег, когда его гость закончил читать молитву. – Вы, надеюсь, выполнили то, что вас просила перед смертью княгиня?

– Да, господин подполковник. Я сжег в камине все документы из ее саквояжа, и тщательно перемешал кочергой пепел. Сделал я это вовремя.

Утром в дом княгини ввалились полицейские во главе с коронером, которые заявили, что начато следствие по поводу внезапной смерти княгини Ливен, и что все ее бумаги будут изъяты для того, чтобы проверить – нет ли в них улик, которые пролили бы свет на причину смерти этой знатной и богатой женщины.

Я был задержан полицией – «для выяснения всех обстоятельств дела». Прекрасно понимая, что это лишь предлог для моего задержания, а так же то, что меня будут пытать, чтобы узнать о тех, кто недавно был в гостях у княгини, я решил бежать.