Илья Леонтьев - Окаянный император. Роковое путешествие

— Говорю вам, господин вахмистр, там бонба, не иначе! Они, значит, огляделись — и шасть под мост и шуршат там, а я быстро к вам, истинный крест, — вертлявый мужчина средних лет осенил себя крестным знамением.

— Так вы, господин Свечин, утверждаете, что террористы злоумышляют против наследника престола, его императорского высочества? — жандарм подался вперед.

— Истинно! Истинно так! Говорю же, стоял я у переправы через Ушайку… нужду справлял, — запнулся посетитель и тут же продолжил. — Смотрю, две подозрительные личности появились. Подошли они, значит, и через речку не идут. Оглядываются. А я за деревцем был. Осмотрелись — и под мост. Я, конечно, поближе подкрался. Слышу — шумят, как вяжут чего. А чего там вязать можно, ежели не бонбу?! Ведь наследник его императорского высочества точно там поедет, других-то путей нет.

— Вот что, господин Свечин, собирайтесь! — вахмистр задумчиво посмотрел на собеседника. — Поедем посмотрим, что там за бонба.

Через несколько минут из ворот команды вылетели всадники, а вслед за ними коляска, в которой восседал заместитель начальника и возмутитель спокойствия. В иные дни к словам ссыльного прислушались бы вряд ли, но накануне визита наследника престола игнорировать их было невозможно. О том, что в Томск приедет его императорское высочество Николай Александрович, стало известно примерно три месяца назад. С тех пор покоя не знали ни городские власти, ни полицейские чины. На пути следование кортежа уже не раз проверили инженерные сооружения, придорожные канавы и водосточные трубы. Ничего подозрительного не нашли, а тут ЧП.

К Ушайке подлетели буквально через пару минут. Жандармы перегородили подходы с обоих берегов, а вахмистр и Свечин, кряхтя, полезли под деревянную конструкцию.

— Ну и где они тут шумели?

— Да здесь где-то… А вон! Глядите! Сверток на балке примотан.

Через пару часов в Томске начались аресты. Полицейские, не церемонясь, брали всех неблагонадежных. Главным заговорщиком назначили брата местного книготорговца Владимира Посохина. Он находился в магазине родственника неподалеку от злополучного моста. Меж тем, начальник команды жандармов подполковник Козинцов решал, что делать с бомбой. Саперов в патриархальном Томске никогда не было, и как подступиться к свертку, никто не знал. Снимать его в итоге взялся отставной казак за серебряный рубль, а исследовать — ученые-химики из университета. Но даже их квалификации хватило, чтобы понять: к балке примотали не адскую машину, а муляж. Взорваться он не смог бы ни при каких обстоятельствах.

— Давайте, Свечин, вспомним еще раз, как все было, — вахмистр устало потер виски и тяжелым взглядом уставился на собеседника.

— Ну, как… — съежился ссыльный. — Я за деревом стоял. Гляжу, подходят трое. Осмотрелись — и под мост. Зашуршали там, я и побег…

— Прошлый раз вы говорили, что злоумышленников было двое.

— Попутался, господин вахмистр, как есть попутался, — Свечин сник еще больше.

— Так, господин ссыльный, вы понимаете, что все это выглядит очень странно? Может, прекратите врать или вас для этого в холодную направить? Посидите, подумаете…

— Не погуби, батюшка, — Свечин бухнулся на колени и пополз к столу. — Черт попутал! Прости! Сам я этот сверток повесил. Амнистию хотел!

Историю о горе-бомбисте мне рассказал томский губернатор Тобизен. Он встретил экспедицию на границе своих земель. Герман Августович был чистопородным немцем с приставкой «фон», однако с кавказским носом. Такое сочетание вызывало у меня улыбку, но очень быстро насмешка сменилась чувством уважения. Губернатор мягко взял меня в оборот по поводу строительства чугунки. При разработке маршрута дороги в Санкт-Петербурге решили, что ей совершенно незачем проходить через Томск. Тобизена этот факт возмутил. С несвойственной для тевтонца горячностью он взялся объяснять, что это ошибка.

— Поймите, ваше императорское высочество, чугунка нужна не только для связи всей страны. Она совершенно необходима для сообщения между крупными городами Сибири. Вы видели, насколько велики здешние края, оставлять их на откуп купцам, которые занимаются извозом, было бы неправильно.

— Согласен с вами, Герман Августович. Время лошадок с подводами проходит. Я поинтересуюсь этим вопросом в Санкт-Петербурге… Скажите, а чем закончилась история с бомбистом?

— Господина Свечина ждет суд, и, смею Вас уверить, новое наказание. Задержанных жандармы отпустили.

— Прошу вас запланировать для меня посещение книжного магазина, хозяев которого заподозрили в «заговоре».

— Позвольте поинтересоваться зачем?

— Мы обязаны не только карать виновных, но и поддерживать невинно пострадавших. Разве не это наш христианский долг?

— Конечно, ваше императорское высочество.

Не считая этого случая, программа в Томске ничем не отличалась от прочих. Триумфальные ворота, молебны, смотры войск и учебных заведений, многотысячные толпы, кричащие «ура!», торжественные обеды и бесконечный строй чиновников и офицеров разного уровня, каждому из которых мне предстояло пожать руку. В книжной лавке я купил литературы на тысячу рублей и тут же передал ее местному университету.

Далее наш путь лежал в Сургут. В этом городке меня, вероятно, решили завалить подарками. Девочки из церковноприходской школы вручили серебряное блюдо, украшенное накладными якорями. Резчик по кости — солонку из бивня мамонта в виде земного шара с маршрутом, по которому проехала наша делегация. Пожилая чета горожан, стоя на коленях, одарила старинным образом Николая Чудотворца. Дамы высшего света сплели берестяную корзину и наполнили ее кедровыми орехами. Представители коренных народов поднесли меха и живую рыбу.

В Сургуте мне со свитой вновь пришлось сесть на пароход. К счастью для меня, погода испортилась, поэтому необходимости сходить на берег не было. Мимо проплывали деревни и села. Оттуда кричали здравицы. Поэтому периодически приходилось выходить на палубу и приветственно махать рукой. В ответ толпа восторженно ревела, заглушая порой шум паровой машины. Женщины вставали на колени, крестились и клали поклоны. Я в эти моменты чувствовал себя рок-звездой. А еще пришло понимание, что мне нельзя обмануть доверие этих людей. Если вереницы представителей власти подходили для приветствия и ради меркантильных целей, то крестьяне, мелкие ремесленники и купцы стояли у реки по зову души. Их не пугало ни долгое ожидание, ни льющий дождь, ни то, что царственный пассажир может и не выйти из каюты. Благодаря этому я начал понимать причину ошибок настоящего Николая. Когда тебя воспринимают фактически как божество, голова закружится у кого угодно. Даже я, зная, чем все может завершиться, порой едва не терял критического мышления. Все собственные поступки казались идеальными, а любовь подданных безграничной. Поверить в то, что все это может исчезнуть. было архисложно. Наследник же после этого путешествия, похоже, и вовсе утратил связь с реальностью и жил в иллюзорном мире во главе с отцом-монархом и добрыми, послушными его воле людишками.