Илья Леонтьев - Окаянный император. Роковое путешествие

Водить за нос сопровождающих — это одно, а вот как построить общение с отцом и матерью? В каждой семье есть какие-то традиции, привычки, словечки, незнание которых может вызвать вопросы. Постоянно ссылаться на полученные раны тоже нельзя. У настоящего Николая было два брата, Георгий и Михаил, так что проблем с тем, кто займет трон в случае моей болезни, не было. Наследника, который регулярно жалуется на голову, могут и отодвинуть на второй план. Александр III, если верить моим отрывочным воспоминаниям и вычитанному из газет, человеком был довольно решительным. Вероятность того, что он не захочет оставлять на троне больного преемника, была велика. Мне все это грозило если и не палатой для умалишенных, то пожизненным заточением в одном из дворцов. Кто же будет показывать странненького родственника!

Из неведомой щели вновь засифонило. Путешествие на поезде оказалось более комфортным, чем на коляске, но хуже, чем на пароходе. Пластиковых и резиновых уплотнителей в природе еще не было, поэтому добиться полной герметичности было невозможно. На высокой скорости это доставляло неудобства. Боролись со сквозняками при помощи тяжелых портьер и гобеленов. Вагоны были завешены полностью. Но струйки прохладного воздуха все равно прорывались. Днем это было терпимо, а по ночам, когда температура падала, неприятно.

Я поежился и вернулся к записям Эспера Ухтомского. Князь скрупулезно фиксировал дорогу от самого Петербурга. Благодаря этому у меня появлялись «путевые воспоминания». До Японии, где и случилось замещение (или как еще назвать случившееся?), Николай побывал в Западной Европе, Египте, Индии, Цейлоне, Яве, Сиаме, Вьетнаме и Китае. Стран было так много, что некоторая забывчивость вполне позволительна, но общую канву надо было знать.

В дверь постучали.

— Разрешите, ваше императорское высочество? — появился адъютант Кочубей.

— Конечно, Виктор Сергеевич! Проходите, и прошу вас без чинов.

— Я хотел бы уточнить наш график. Самарская губерния позади. Впереди Кузнецк, Пенза и Пачелма… — начал Кочубей.

— Подождите, какая Пенза?

— Э… Губернский город, стоит на реке Суре…

Князь продолжал, а я впал в ступор. Я! Еду на родину! С каждой минутой все ближе и ближе город, в котором я родился и вырос. Город, где живут мои родители. Точнее, будут жить. Сейчас еще даже бабушки с дедушками не родились. А может, это знак? Быть может, два минувших месяца — это все-таки бред, последствия травмы, и очень скоро я очнусь в японской клинике. Жизнь программиста Николая Романова из XXI века стала какой-то тусклой, словно ненастоящей. Это было словно не со мной, но было однозначно! Я летел в Страну восходящего солнца для трудоустройства, я гулял по узеньким улицам Оцу, и я не был главным претендентом на российский престол!

— …Александрович! Вы меня слышите? — донеслось до меня откуда-то издалека, и, с трудом выдравшись из собственных мыслей, я увидел встревоженное лицо Кочубея. — Ваше императорское высочество, как вы себя чувствуете?

— Что? Ах, да… Нормально, Виктор Сергеевич. Голова немного закружилась… Так вы говорите, мы едем в Пензу? Какая там программа? Хлеб-соль, смотр войск и закладка храма? — не удержался я от колкости.

— Так точно… — тревога Кочубея сменилась недоумением.

— Простите, друг мой. Вероятно, это усталость. Девять месяцев в пути вымотают кого угодно.

— Понимаю вас, Николай Александрович. Скоро прибываем на станцию, — адъютант поклонился и вышел.

За окнами замелькали постройки, и я прилип к стеклу. Взгляд перескакивал со здания на здание, искал и не находил знакомых черт. Отсутствовали вечные спутники железной дороги — гаражи. Корпуса заводов и мастерских были гораздо меньше привычных. Зато зевак вдоль насыпи — хоть отбавляй. Они забирались на заборы и крыши. Все взоры были обращены на состав. Поезд начал сбавлять ход, приближался вокзал. Привычно поприветствовав людей, я сел в кресло, через мгновение вскочил и принялся поправлять костюм, захотел попить и даже взял стакан, но забыл налить воды. Меня била мелкая дрожь. От волнения тряслись руки. Хватит. Надо успокоиться, так и до медвежьей болезни недалеко. Меня ждет еще один город на просторах бескрайней страны. Не более того. Пензы, в которой я родился и вырос, больше нет. Нет моего дома, возведенного советскими строителями в конце 80-х годов XX века. Нет близких и друзей. Меня не встретят родители. С местом, в которое мы приехали, наследника престола Николая Александровича ничего не связывает, впрочем, как и программиста Николая Романова. И если я не хочу закончить жизненный путь печально, то надо учиться контролировать свои эмоции. Они вряд ли доведут до хорошего.

На вокзальный перрон я ступил уже спокойно. Обошлось едва заметной заминкой в тамбуре. Встречающие грянули «ура!». Армейский оркестр затянул «Боже, царя храни». Повесив на лицо улыбку, я повернулся к очередному обладателю пышных усов и бакенбардов.

— Начальник губернии генерал-майор Алексей Алексеевич Горяйнов, — представил его мне князь Барятинский.

— Здравствуйте, Алексей Алексеевич! Очень рад!

— Ваше императорское высочество, для меня огромная честь приветствовать вас на Пензенской земле!

Началась церемония, которая вызывала у меня стойкие ассоциации со старой комедией: «Здравствуйте, царь! Очень приятно, царь…». Потянулась бесконечная череда местных статских и военных, с которыми мне надо было познакомиться и пожать руки. Делегации дворянства, духовенства и купечества преподнесли хлеб с солью, иконы, фотоальбомы и сурских стерлядей в специальном чане.

После этого пришел черед простого народа. Перед вокзалом шумело людское море. Когда мы появились на крыльце, оно заволновалось. Солдаты, выстроенные цепью, с трудом сдерживали этот напор. Глотки орали приветствие, а я смотрел на земляков. В первых рядах шныряли вездесущие мальчишки, по большей части босые и вихрастые. Они смотрели разинув рот, не обращая внимания на тычки и давку. За ними смешалось все. Платки, чепчики, фуражки и котелки, мундиры, костюмы и какие-то невообразимые одежды, названия которых я даже не представлял. Вся эта масса ревела что-то восторженное, а я видел бедность и серость на грани убогости. Флаги и гирлянды скрывали облупившиеся стены. Отсутствие деревьев явно свидетельствовало о проблемах с топливом зимой. На площади не было твердого покрытия. За фасадом империи из мишуры скрывалось подгнившее нутро. До конца я это понял именно здесь, в центре страны. В Сибири и на Дальнем Востоке это компенсировалось природным размахом и малочисленностью населения. Неприятное открытие подвигло меня на поступок, о котором «Правительственный вестник» писал с восторгом, как об истинном шаге наследника православного престола, а я получил первое неудовольствие от императора.