Илья Леонтьев - Окаянный император. Роковое путешествие

А мать?! Ах, как же она была права, отговаривая меня от этой связи! Я же повел себя как глупый мальчишка. Ну ничего, государыня, впредь ваш сын будет в этих вопросах куда послушнее. Надо в ближайшие дни съездить в Гатчину. Навестить родителей. А Кшесинская пусть готовится. Будущего со мной она не видела, зараза.

В филенку постучались, и на пороге возник лакей.

— Николай Степанович пожаловал. Просить?

— Конечно!

— Добрый вечер, господин Батюшин. Располагайтесь, — указал я на кресло у столика с бутылкой и снедью. — Плесните себе немного.

— Спасибо, ваше императорское высочество, — внешне глава службы безопасности был спокоен. Волнение от неурочного вызова выдавали лишь подрагивающие руки. — Что-то произошло?

— Случилось. Да… — я вдруг понял, что не могу признаться в том, что несколько часов назад застал Матильду с другим. Мне было стыдно. Пауза затягивалась.

— Внимательно вас слушаю, ваше императорское высочество.

— Ммм… Вот что, Николай Степанович, расскажите мне пока, как обстоят наши дела.

— Все идет по графику, — собеседник быстро справился с недоумением, лишь тень мелькнула по лицу. — С чего начать?

— Давайте с информации об указанных мной господах.

— Пожалуйста. Итак, первый Владимир Ульянов. Из мещан. Родился в Симбирске. Сейчас ему 23 года. Младший брат казненного шесть лет назад Александра Ульянова. Этот господин был участником народовольческого заговора с целью покушения на жизнь его императорского величества Александра III. Случившееся стало трагедией для семьи, ибо она о наклонностях молодого человека не подозревала. Похоже, это событие повлияло на жизнь Владимира. В Казанском университете он стал участником подпольных групп, принимал участие в беспорядках, за что отчислен и выслан в деревню Кокушкино Казанской же губернии. Состоит на учете в полиции, как неблагонадежный, потому данных о нем достаточно. Жил в Самаре, работал помощником у присяжного поверенного. Ныне обитает в Петербурге.

— Так мы казнили его брата?

— Повесили.

Я вспомнил собственного брата Константина. Он был ранним ребенком, и у нас была большая разница в возрасте. Когда я только окончил начальную школу, он уже поступил в военный институт внутренних войск. Пять лет в казарме, а потом молоденький летеха попал на Северный Кавказ. Восстанавливать конституционный порядок. Война к тому времени кончилась, по крайней мере, так вещали рожи из телевизора. А потом другие рожи из военкомата произносили дежурные фразы над деревянным ящиком, изнутри оббитом цинком. После тех событий мама постарела лет на десять, а отец ушел в запой. С тех пор я ненавидел всех кавказцев лютой ненавистью. И не переходил к активным действиям лишь из-за нерешительности и физической слабости. Я и на математику с программированием налегал в том числе и потому, что «носатых» в этой сфере практически не было. Понятно, почему Владимир, пока еще Ульянов, решил противостоять царизму. Месть — отличный мотиватор.

— Так, а что второй?

— К сожалению, пока информацией о нем мы не располагаем. Подданные с именем Иосиф Джугашвили на Кавказе имеются, но внимание полиции они не привлекали. Следить за всеми сразу невозможно, но мы держим ситуацию под контролем. Если бы были еще какие-нибудь данные…

— Обидно, но их нет. Продолжайте держать руку на пульсе. Как только появятся новости, сообщайте.

— Понял, ваше императорское высочество. По Ульянову будут такие же указания?

— Нет. С ним все понятно. Его надо арестовать, но тихо, чтобы никто не заметил. После этого поместить в Петропавловскую крепость. Я предупрежу генерала Веревкина, он не будет задавать вопросов. Ульянова от связей с внешним миром отрезать полностью. Ни писем, ни сообщений. О том, где он находится, знать никто не должен.

Мне показалось, что после этих слов по лицу Батюшина пробежала тень.

— Вас что-то смущает, Николай Степанович?

— Простите, ваше императорское высочество, но такое действо будет не совсем…

— Вы хотите сказать законно?

— Да.

— С формальной позиции с вами сложно спорить, но давайте попробуем посмотреть чуть шире… У вас нет сомнений в том, что господин Ульянов враг и будет действовать, пока его не схватят?

— Нет, нисколько.

— А теперь вспомните, пожалуйста, покушение на моего деда, кое вызвало его безвременную кончину.

— Простите, ваше императорское высочество…

— Что? Нет, я не об этом… Как вы знаете, государь был не единственной жертвой бомбистов. Не назовете остальных?

— Если я помню правильно, тогда погибли казак лейб-гвардии и мальчик-подросток. Ранения же получили еще два десятка человек.

— Революционеры, осуществившие сие злодейство, привлекали внимание полиции, но законных поводов задержать их не было. Итог известен. Вернемся к Ульянову. Вы все еще полагаете, что задерживать его не стоит?

— Получается, что он будет наказан за преступление, коего не совершал…

— Николай Степанович, представьте, что ведете этот разговор с женой и детьми убиенного казака и родителями подростка. Вы смогли бы привести им те же возражения? Прошу вас, будьте честны.

— Пожалуй, что нет…

— Несмотря на это, я принимаю ваши доводы. Вопрос пересмотра законов, их приведения к реалиям жизни решен будет всенепременно.

Отдав распоряжение, я увидел стакан с коньяком в руке, а секундой позже осознал, почему он оказался там. Матильда мне изменила! Но говорить об этом в слух по-прежнему не хотелось.

— Что у вас еще, Николай Степанович?

— Информация о строительстве Великого сибирского пути.

— Так, если новости у вас, значит, что-то случилось.

— К сожалению, это так, ваше императорское высочество…

— Не томите!

— Инженер Урсати оказался нечист на руку.

— Вот как! Странно. Он произвел на меня хорошее впечатление.

— Мы анализировали расходы на строительство дороги. В начале осени они резко увеличились. Как показала проверка, произошло это вследствие выкупа участков под прокладку полотна по завышенным ценам. Прямых доказательств нет, но решение принимал он, и, как докладывают осведомители, Александр Иванович в последнее время стал тратить денег больше, чем обычно. Вероятно, это благодарность за выкупленные земли.

— Обидно… А как вообще продвигаются работы.

— В целом ситуация стабильная. Экскаваторы, — непривычное слово Батюшин проговорил с заминкой, — оказались вполне полезны. Они с успехом заменили кирки и лопаты. Тем более что свободных рук в тех краях немного.

— Похоже, инженера купили. Жаль, толковый специалист. Менять его сейчас… Вот что, подготовьте-ка Урсати письмо.

— Письмо?

— Да. От моего имени. В нем укажите на выявленный факт и способ загладить свою вину. Я готов забыть этот досадный инцидент, если Александр Иванович приедет в столицу не позже 31 декабря 1899 года, причем весь путь от Владивостока до Санкт-Петербурга он должен проделать на поезде. Если же подобного не случится… И еще напишите ему, что мне более читать его отчеты не хочется, пусть шлет вам.