Сергей Протасов - Новые земли [litres]

Заметив это, наши также развернулись и быстро нагнали противника, так как существенно превосходили его в скорости, после чего перестрелка возобновилась. Но теперь бой приближался к конвою, а заставить японцев отвернуть не удавалось. Между тем снова начались попадания в наши корабли, в то время как мы все еще мазали. Вдвое превосходя противника по числу стволов в бортовом залпе и почти в три раза по водоизмещению, наши коммерческие крейсера ничего не могли сделать.

В этой ситуации командир «Риона» Троян пошел на хитрость. Стармеху приказали по сигналу с мостика начать травить пар из одного котла и снизить скорость. После очередного попадания в середину уже горевшей надстройки из второй трубы парохода повалил пар, и «Рион», прекратив огонь, начал быстро сбавлять ход, отвернув в сторону моря. За ним последовал и «Днепр», теперь уже в одиночку отстреливаясь от бросившихся в атаку двоих японцев.

Но вскоре противник прекратил преследование, снова начав ворочать к проливу. Тогда Троян приказал вообще застопорить ход, подняв сигнал «не имею хода» и передав фонарем на «Днепр» приказ взять «Рион» на буксир. Это сработало. Едва «Рион» совсем остановился, а «Днепр» начал маневрировать, чтобы подать буксирный конец, оба вспомогательных крейсера противника начали быстро приближаться, открыв частый огонь.

Наши энергично отвечали, заставив японцев держать дистанцию около двух миль. Когда буксир был подан, нашего ложного подранка потянули на восток, постепенно набирая ход. «Рион» тоже подрабатывал машиной. В этот период боя было получено около десятка снарядов в оба наши парохода. Начались сильные пожары. На «Днепре» была разбита трехдюймовка, а на «Рионе» стодвадцатка нестреляющего борта.

Но и в японцев с такой дистанции наши снаряды тоже попадали. Причем после одного из них второй японец начал парить и отставать. Это вынудило противника прекратить преследование, и они снова повернули в пролив. Но теперь уже наши крейсера сели им на хвост, почуяв запах вражеской крови. Однако японский огонь был гораздо точнее, что вынудило все же прекратить бой, отвернув влево от державших курс на Хакодате японцев.

В общей сложности все маневры и перестрелки заняли более двух часов, что было достаточно для того, чтобы конвой проскочил в пролив. К тому же удалось существенно оттянуть дозорные суда к северо-востоку, что увеличивало шансы на прорыв, так что теперь нужно было догонять пароходы. Однако сначала следовало справиться с огнем, поэтому в течение получаса шли всего на 7 узлах, вскоре потеряв в дождевом фронте японцев. Потушив пожары, начали наконец-то разгоняться. Но едва набрали 18 узлов, как услышали стрельбу впереди справа и почти сразу увидели неясные силуэты в той стороне, двигавшиеся навстречу.

От них повернули влево, сразу уткнувшись в еще один, опознанный вскоре как «Такао». Решив оторваться от него под прикрытием дождя на полном ходу, снова приняли вправо, где маячили подозрительные суда, и в этот момент сигнальщики «Риона» разглядели, что это наши крейсера «Светлана» и «Изумруд», шедшие нам навстречу.

От крейсеров узнали, что они встретили и загнали под берег дежурную пару миноносцев. Более никого в проливе не видели. И что вдоль южного берега движутся «Аврора» и «Жемчуг». Немного погодя обнаружили и «Аврору», приближавшуюся слева. С нее передали фонарем, что конвой под прикрытием «Жемчуга» отходит на запад. Потерь нет. Встреча состоялась.

Оба сильно обгоревших парохода-крейсера под эскортом полноценных крейсеров благополучно форсировали пролив. «Такао» так и не появился больше в поле зрения сигнальщиков русских кораблей. Пароходы нагнали уже у мыса Таппи у западного устья пролива. К 19:00 вышли, наконец в Японское море.

Теперь можно было, хотя и с трудом, пользоваться радио. С «Авроры» вызвали «Урал», который должен был дежурить в 25 милях южнее пролива. Он отозвался сразу же. Его командир капитан второго ранга Истомин сообщил, что видел подозрительные дымы под берегом и, не имея связи с Егорьевым, был вынужден начать отход на запад. На запрос о принадлежности дымов с «Урала» ответили, что разведку не проводили, опасаясь появления крупных сил противника.

Егорьев приказал Истомину немедленно идти к конвою и установить связь с отрядом Добротворского, для выяснения их местонахождения, а по возможности и получения сведений о ситуации южнее пролива Цугару. Ответа или квитанции о получении ждали более получаса, после чего отправили депешу повторно, и опять тишина. Временами был слышен треск атмосферных помех и все.

В начале восьмого часа вечера дождь кончился. Вскоре развиднелось настолько, что стал виден мыс Таппи, оставшийся в 10 милях за кормой. Рядом с ним были обнаружены несколько дымов, возможно принадлежавших преследующим нас японским кораблям. Но они были еще далеко, и самих судов видно не было.

К ним для разведки отправили «Жемчуг» и «Изумруд», в то время как все остальные продолжали движение на запад в 3 колоннах с транспортами в середине и по одному из вспомогательных крейсеров в голове и хвосте строя. Вперед по курсу на 7 миль выслали «Рион» и «Днепр». Связь с ними и с «Камушками» уверенно держали по радио, но с «Уралом» связаться более не удавалось.

С наступлением темноты, когда крейсера второго ранга уже вернулись, загнав обратно в пролив шедшие за конвоем три японских вооруженных парохода, повернули к заливу Ольги. Коммерческие крейсера отозвали из разведки и поставили позади бронепалубных крейсеров, которые парами шли на обоих скулах конвоя, на всякий случай, чтобы легче было отражать возможные атаки сосредоточенным огнем.

«Урал» показался слева от конвоя в 22:15. Его обнаружили в лунном свете сигнальщики со «Светланы» в 35 кабельтовых на траверзе крейсера, после чего оповестили об этом все суда в ордере и по радио передали пароходу-крейсеру рекомендованный для сближения курс.

Уже в 22:50 «Урал» шел вплотную к борту флагмана – «Авроры», и с него через мегафон доложили, что связаться с крейсерами Добротворского не удалось, но из крепости Владивосток пришла телеграмма с сообщением, что «Олег» и «Богатырь» успешно атаковали Наойецу и Ниигата и сейчас возвращаются на базу.

Ни на одной из станций беспроволочного телеграфа в конвое не слышали этих телеграмм. Виной тому были, вероятно, становившиеся все сильнее атмосферные помехи, из-за которых эфир теперь временами разливался многоголосым треском. На работу чьих-то передатчиков это совершенно не было похоже, но на всех кораблях прислуга всю ночь дежурила у орудий, а офицеры отдыхали посменно.

Ночь прошла спокойно, и к рассвету 10 июня русские корабли были уже достаточно далеко от вражеских берегов. Видимость достигала 150–160 кабельтовых. Волнение не более 4 баллов, ветер попутный. Вокруг не было видно ни одного дымка. Егорьев приказал «Уралу» поднять аэростат, чтобы осмотреть горизонт, но тут выяснилось, что на крейсере нет нужных для производства водорода химикалий, хотя газоделательный завод, два аэростата и все прочее имущество имелось и находилось в исправности. Капитан второго ранга Истомин просто не озаботился вовремя приемкой этих новых видов снабжения.