Александр Михайловский - Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока [сборник]

– Мы вас поняли, – Сталин встал и прошелся по кабинету, – вы считаете, что Гвардейский мехкорпус осназа – это подходящий инструмент для подобных операций, но одного мехкорпуса мало… Нужно два, три или четыре, как у немцев.

Я тоже встал.

– На первом этапе предлагаю переформировать в рейдовый мехкорпус 1-ю гвардейскую танковую бригаду Катукова.

– Хорошо, товарищ Бережной, – Сталин пожал мне руку, – мы обдумаем ваши слова.

3 февраля 1942 года, полдень.

Атлантический океан, сто миль на траверзе Лиссабона

Боевая рубка линкора флота его величества «Родней»

Атлантика сегодня явно была не в духе. Еще с вечера погода начала портиться, а ночью разыгрался самый настоящий шторм. Огромный линкор мотало на волне, как миноносец, на которых сэру Эндрю Брауну Каннингему довелось послужить в прошлом. Но хуже всего было то, что ночью воздушная разведка потеряла русскую эскадру. Ее командир, мальчишка и сопляк по сравнению с сэром Эндрю, как-то умудрился обмануть всех и раствориться в просторах Атлантики.

Около полуночи, в точке, где русские должны были повернуть на норд, экипаж дежурного дальнего разведчика «Сандерленд» обнаружил, что его радар не показывает ничего, кроме сплошной засветки. Связь с базой и командованием тоже отсутствовала, вместо привычного воя помех в эфире стояла гробовая тишина. Радиокомпас перестал принимать сигналы приводных станций и стал бесполезен. И тогда командир экипажа кэптэн Мэтфорд принял самое правильное решение. Ориентируясь только по полугирокомпасу, он развернул самолет строго на восток. Где-то там был берег и родная база.

Примерно через пятнадцать минут полета связь восстановилась. Сэр Эндрю лично приказал кэптену Мэтфорду совершить еще одну попытку найти русскую эскадру и в случае повторной неудачи возвращаться на базу, чтобы вылететь на поиски уже утром. Так и получилось, что стоило самолету повернуть на запад, как снова пропала связь и сигналы радиомаяков, а радар не показывал абсолютно ничего.

Ночью плохая погода стала немного лучше. Но из-за дождя и низкой облачности визуально корабли можно было обнаружить, только наткнувшись на них в море, что называется, в упор. Все утро «Сандерленд» и две «Каталины» галсами утюжили море у побережья Португалии, и ближе к полудню нашли. Но не русских, уходящих на север, а немцев, спускающихся к югу.

Соединение вице-адмирала Циллиакса вылезло из своей брестской берлоги и направилось в море на поиски приключений. Сэр Эндрю был шокирован – его провели, как простака на ярмарке. План британского Адмиралтейства, который заключался в том, чтобы со стороны посмотреть на схватку немцев с русскими, а потом затащить поврежденные русские корабли «для ремонта» в один из портов Южной Англии – этот план полетел ко всем чертям. Вместо этого будет сражение в открытом море, где тихоходные британские линкоры «Родней» и «Рамиллиес» в сопровождении тяжелого крейсера «Девоншир», авианосца «Викториес» и дивизиона эсминцев типа «Трайбл» будут вести бой с быстроходными германскими линкорами «Шарнгорст», «Гнейзенау» и тяжелым крейсером «Принц Ойген».

Первый лорд Адмиралтейства сэр Дадли Паунд в подобном случае приказал бы командующему Средиземноморским флотом уклоняться от сражения, сказав на прощание: «Разве что немцы сами не навяжут вам бой». Оговорка была существенной – у старика «Рамиллиеса» максимальная скорость была двадцать три узла, крейсерская – пятнадцать узлов, в то время как «Шарнгорст» и «Гнейзенау» выжимали из своих машин тридцать один узел в рывке и двадцать пять в крейсерском режиме.

Зато немцы сильно уступали британцам в орудиях главного калибра. Девять 16-дюймовок «Нельсона» и восемь 15-дюймовок «Рамиллиеса» против восемнадцати орудий в 28 см на двух немецких линкорах.

«Девоншир» и «Принц Ойген» с 8-дюймовой артиллерией и тридцатью двумя узлами скорости по этим параметрам стоили друг друга. Но надо учитывать, что «Девоншир» был «вашингтонским» крейсером с тонкой броней, из-за чего его водоизмещение удалось сократить на четверть.

Водоизмещение-то сократили, но зато его броня пробивалась даже 128-мм универсальными орудиями «Нарвиков». Немцы плевали на все соглашения, потому что их не подписывали, и «Принц Ойген», наоборот, носил шкуру нормальной толщины и мог выдержать достаточное число попаданий орудий, равных калибру его ГК.

Минусом для англичан была и картузная система заряжания орудий. Малейшее возгорание в пороховом погребе, и корабль взлетал на воздух. Авианосец в такой шторм из-за качки не мог выпустить в воздух авиагруппу и превращался в большую и чертовски уязвимую плавучую мишень. Именно так эти два разбойника – «Шарнгорст» и «Гнейзенау» – уже потопили в Норвежскую операцию британский авианосец «Глориес» и два эсминца сопровождения. В тот раз это прошло для них почти безнаказанно, если не считать торпеды, которую «Шарнгорст» получил от одного из обреченных эсминцев.

Сэр «Эй-Би-Си» – так в британском флоте называли Эндрю Брауна Каннингема – впрочем, считал, что Дадли, как всегда, перестраховывался, и 16-дюймовки «Роднея» запросто уделали бы оба немецких линкора.

В эфире уже звучали соответствующие приказы на немецком языке, и германская эскадра увеличила скорость до тридцати узлов, уходя в сторону Бреста… И ушли бы, если бы не этот проклятый авианосец.

С палубы «Викториеса», несмотря на качку, поднялось полтора десятка старичков-торпедоносцев «Альбакор». Они вылетели на перехват немецких кораблей. Выйдя в голову эскадры Циллиакса, они в условиях низкой облачности атаковали немецкие линкоры. Да так удачно, что двумя торпедами поразили «Шарнхорст» и одной – «Гнейзенау». Повреждения были для немецких линкоров далеко не фатальными, но неприятными. Но «Шарнхорст» захромал – одно из попаданий было в носовую часть линкора, и он стал зарываться носом в воду. Пришлось сбавить ход. У «Гнейзенау», наоборот, одна торпеда, попавшая в корму, вывела из строя два винта.

В общем, немецкая эскадра была вынуждена сбавить ход до четырнадцати узлов. А это поставило их в весьма опасное положение – британцы начали догонять хромые линкоры кригсмарине.

Но немцы сумели нанести ответный удар. Командир подводной лодки U-125 корветтен-капитан Ульрих Фольтерс получил приказ из Лорьяна занять позицию в завесе у португальского побережья. Ему повезло – прямо на него выбежал британский авианосец, шедший по прямой против ветра, готовясь принять заходящие на посадку «Альбакоры».

Корветтен-капитан не стал отказываться от такого подарка. Когда в перекрестье перископа вползала жирная туша самой завидной для подводника цели – авианосца, – он не задумываясь дал залп почти в упор под острым курсовым углом из четырех торпедных аппаратов. Три попадания и три взрыва. Авианосец повалился на правый борт. В ангаре загорелись самолеты, приготовленные для повторной атаки немецкой эскадры. После серии взрывов британский авианосец перевернулся. Корветтен-капитан Фольтерс радостно потирал руки. Он понимал, что Рыцарский крест ему теперь обеспечен.