Александр Михайловский - Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока [сборник]

Катуков помотал головой.

– Впервые слышу эти фамилии, товарищ Бережной, ну-ка просвети!

Я вздохнул.

– Грабин – это вон тот дядя, с квадратным и сердитым лицом римского легионера. Он конструктор танковых, да и не только танковых пушек. По крайней мере, на Т-34 и КВ стоят его изделия. Астров – это конструктор самоходки СУ-76 и легкого танка Т-60. Он тоже где-то здесь, но я его сейчас не вижу. Шашмурин – это конструктор средних и тяжелых танков. У вас его пока еще не знают, но он сделает так, что КВ забегают, как легкие бэтэшки. Чупахин с Трашутиным – конструкторы дизеля В-2… – Я задумался. – Если интересно, поговори с ними, лишним не будет. А то до товарищей ведь крайне редко доходят вести с полей, отчего они, бывает, чудят не по-детски.

– Хорошо, завтра так завтра, – тряхнул головой Катуков, – очень хочется взглянуть на танки, которые прошли через Гудериана, как раскаленный нож через масло. Я с этим гадом в свое время столько намучился!

А сейчас, Вячеслав Николаевич, скажи мне, что это за прекрасная незнакомка со знаками различия военврача 2-го ранга, которая смотрит на нас таким строгим взглядом?

Я улыбнулся.

– А это, Михаил Ефимыч, моя половинка – жена Алена. Ты не подумай, не ППЖ, а самая законная. Вон, Леонид Ильич нас лично расписывал, по всем правилам. Да, чего хочет женщина, того хочет Бог. Одну минуту… – Я подозвал к себе подполковника Деревянко. – Николай Владимирович, перед тобой генерал-майор танковых войск Михаил Ефимович Катуков, тот самый, настоящий. Ты же у нас главный танкист. Расскажи ему во всех подробностях, как ты под Чаплинкой отрихтовал шустрого Гейнца. Обменяйся опытом встречного танкового сражения и глубокого рейда.

Потом покажи товарищу генерал-майору, где проживают конструктора. Морозов съехал, так что койка его свободна. Пусть дежурный с интендантом выдадут белье и прочее, все как положено. А я пойду, побеседую с начальником нашей медицинской службы – может, скажет чего интересного?

4 февраля 1942 года, 23:00.

Москва. Посольство США в СССР

Помощник и личный представитель президента США

Гарри Ллойд Гопкинс

Вот и снова я в столице Советской России. Только мое нынешнее путешествие в Москву не было похоже на то, которое я совершил летом 1941 года. Большую часть суточного перелета над Арктикой я тогда пробыл в хвостовом отсеке летающей лодки «Каталина», в кресле пулеметчика. Слава богу, что меня не заставили тогда вести наблюдение за воздухом и стрелять из пулемета. Продрог я качественно и был еле жив, когда наша летающая лодка приводнилась в Архангельске.

В этот раз мой маршрут был более комфортным, но и более долгим. Четырехмоторный бомбардировщик В-24 «Либерейтор» с несколькими промежуточными посадками доставил меня в Москву через Аляску, Камчатку и всю Сибирь. Я даже не упомню все те города, в которых мы совершали посадки. Маршрут через Лондон, в связи с последними изменениями в британской политике, был сочтен неуместным. Это дело только между нами и Советами.

Зимой русская столица выглядела так же величественно-прекрасно, как и летом. Я отметил лишь, что по сравнению с прошлым годом москвичи стали выглядеть не такими озабоченными. По всей видимости, это связано с поражением немцев под Москвой и на юге России. Кстати, как мне сказали перед вылетом, активность немецкой авиации над Британией тоже упала. Вероятно, сказались большие потери люфтваффе на Восточном фронте. Встречавший меня на аэродроме в Москве второй помощник посла Льюэллин Томпсон шепнул на ухо, что, по его данным, немецкое военно-морское командование весьма встревожено прорывом из Черного моря в Средиземное, а оттуда – в Атлантический океан эскадры русских кораблей. Самое удивительное заключалось в том, что часть этих кораблей шла под военно-морскими флагами СССР, а часть… под флагами царской России. Объяснения такому феномену пока не получены.

Из американского посольства, расположенного в двух шагах от Кремля, в Китай-городе, я отправил в советский МИД просьбу о встрече со Сталиным. Помимо всего прочего, в этой просьбе говорилось о том, что я привез с собой послание мистеру Сталину от президента Рузвельта, которое я должен вручить адресату лично. Ответ из советского МИДа пришел в тот же день через несколько часов. Сталин назначил мне аудиенцию на следующее утро.

5 февраля 1942 года, 08:05. Москва, Кремль.

Кабинет Верховного Главнокомандующего вооруженными силами СССР Иосифа Сталина

Помощник и личный представитель президента США Гарри Ллойд Гопкинс

Советский вождь поздоровался со мной и пожал руку коротко, твердо и любезно. На правах старого знакомого он поинтересовался моим здоровьем и приветливо улыбнулся, узнав, что боли в прооперированном желудке меня уже не так сильно беспокоят.

Я передал Сталину личное послание президента Рузвельта с приложенным к нему русским переводом. Советский вождь, извинившись, отошел в сторону и внимательно прочитал письмо. Потом вопросительно посмотрел на меня и произнес своим низковатым твердым голосом:

– Итак, мистер Гопкинс, я готов дать вам все возможные разъяснения по поводу обстановки, сложившейся на советско-германском фронте. Что вас интересует в первую очередь?

– Мистер Сталин, – начал я, – нас очень удивили и обрадовали известия о славных победах ваших войск над войсками противника в Крыму и на юге России. По нашим данным, во многом такому благоприятному для вас развитию событий способствовало появление новых советских кораблей, обладающих мощным оружием, и авианосца. Кстати, ни в одном из военно-морских справочников я не встречал упоминания о том, что в СССР идет строительство авианосца…

– Мистер Гопкинс, – сказал Сталин, при этом хитро прищурившись, – сие означает в первую очередь лишь то, что мы умеем хранить военные и государственные тайны. Не более того. А корабли, о которых вы говорите, построены в России. Кстати, вас, наверное, интересует то, что на некоторых кораблях поднят дореволюционный флаг российского флота…

Я кивнул, когда мне перевели последнюю фразу.

– Так вот, – продолжил Сталин, – в этом нет никакого секрета. Просто мы решили вернуть славные традиции старой русской армии и флота. Скажу больше, в самое ближайшее время выйдут указы Президиума Верховного Совета СССР о введении в вооруженных силах погон в качестве знаков различий, командиры снова станут офицерами, а те военнослужащие, кто был награжден во время Первой мировой войны царскими наградами, получат право на их ношение наряду с советскими наградами.

Я стоял потрясенный, не веря своим ушам. Значит ли все сказанное Сталиным, что СССР возвращается к тому, с чем так легко расстался во времена революции?