Александр Михайловский - Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока [сборник]

Около десяти утра к воротам аэродрома подрулила полуторка, набитая бойцами НКВД, за ней две «эмки» с офицерами охраны, «паккард» Сталина, штабной автобус и еще одна полуторка. Немедленно началась суета, примерно как в индийской мелодраме, когда все происходящее оценивается словами «все бегают и поют».

В тот момент, когда суета достигла кульминации, из «паккарда» появился Сам, а из автобуса тем временем начали выходить одетые в партикулярное платье люди.

И были это не художники и артисты, и не прочая творческая интеллигенция, ненавязчиво именуемая в наше время медиаклассом. Это были нынешние и будущие гении советской авиапромышленности: Владимир Михайлович Петляков, Андрей Николаевич Туполев, Семен Алексеевич Лавочкин, Сергей Владимирович Ильюшин, Артем Иванович Микоян, Михаил Иосифович Гуревич, Павел Осипович Сухой, Виктор Федорович Болховитинов, Олег Константинович Антонов, Владимир Иванович Мясищев.

Вслед за Сталиным из «паккарда» вышел Лаврентий Палыч Берия. Так уж получилось, что именно он с самого начала курировал проект, который носил странный для непосвященных шифр «20–12», похожий на служебный телефонный номер. Однако тех, кто пытался любопытствовать по этому поводу, быстро отправляли далеко и надолго.

Поздоровавшись с конструкторами, Сталин направился на территорию аэродрома, сопровождаемый Лаврентием Палычем, начальником охраны генералом Власиком и авиаконструкторами.

Снег звонко поскрипывал под теплыми валяными сапогами. Быстро миновав стоянку стратегических бомбардировщиков ТБ-7, с первого февраля переименованных в Пе-8, Сталин подошел к затянутым маскировочными сетями капонирам, в которых стояли самолеты, попавшие в 1942 год из далекого будущего. Авиаконструкторы, собравшись в тесную группу, заглядывали под маскировочные сети. Отсюда можно было разглядеть только острые, как наконечники копий, носы. Пилоты особой авиагруппы выстроились перед своими машинами. Первый капонир занимал скромный учебно-тренировочный Су-25 УТГ.

Полковник Хмелев, как полагается, отдал рапорт:

– Товарищ Верховный Главнокомандующий, личный состав отдельной авиагруппы осназа РГК построен. Четыре пилота самолетов МиГ-29К, вместе с боевой техникой, находятся на авиабазе Черноморского флота в Саках. Командир авиагруппы полковник Хмелев.

– Вольно, товарищи, – Сталин потряс головой, показывая, что рапорт полковника его оглушил. – Скажите, товарищ Хмелев, вы в танкистах никогда не служили? Это они обычно такие громкоголосые.

– Никак нет, товарищ Сталин, – ответил полковник, – только это сейчас тут тихо. А стоит запустить турбины хоть на одной машине, и танковый парк покажется детским криком на лужайке.

– Хорошо, – кратко ответил Сталин и вместе с командиром авиагруппы подошел к капониру с Су-25. Его взгляд остановился на подполковнике Железняке. При этом на лице Василия не дрогнул ни один мускул.

Сталин повернулся к полковнику Хмелеву и спросил:

– Скажите, товарищ полковник, а что может сказать командир авиагруппы о летчике Железняке? О его напарнике, капитане Александре Ивановиче Покрышкине, мы слыхали много хорошего. Как я понимаю, попав в состав вашей авиагруппы, он только подтвердил свою репутацию расчетливого и опытного пилота. А вот товарищ Железняк ранее совершал поступки, несовместимые с его высоким званием и положением. А как сейчас обстоят у него дела с дисциплиной?

– Товарищ Сталин, – ответил подполковник Хмелев, – если не считать нескольких мелких происшествий, подполковник Железняк вполне соответствует занимаемой должности.

– Драку с пилотом соседнего полка вы считаете мелким происшествием? – нахмурился Верховный Главнокомандующий.

– За нее он был наказан согласно дисциплинарному уставу, – отрезал полковник Хмелев, – и отсидел на гауптвахте ровно столько же, сколько я назначил бы любому другому подчиненному. Тем более что это была и не драка, а так, выяснение отношений с рукоприкладством.

– Ладно, – махнул рукой Сталин, – если он уже наказан… – и обратился к подполковнику: – Смотри, Василий, если ты и здесь опозоришься, то можешь мне больше не показываться на глаза. Бери пример со своего командира. Мне докладывали, что он тоже любит побезобразничать, но страдают от его проделок исключительно немцы. А вас, товарищ Покрышкин, мы благодарим за образцовое выполнение боевых заданий особой важности. Пора присвоить вам очередное воинское звание – гвардии майор.

– Служу Советскому Союзу, товарищ Верховный Главнокомандующий, – ответил Сталину гвардии майор Покрышкин, который еще полтора месяца назад был старшим лейтенантом. – Благодарю за доверие.

– Ви его вполне оправдываете, – кивнул Сталин и повернулся к строю: – Товарищи, от лица партии и правительства выражаю вам благодарность за тот неоценимый вклад, который вы внесли в нашу будущую Великую Победу. Благодаря вашим грамотным и умелым действиям люфтваффе за последние полтора месяца понесло на фронте сокрушительное поражение.

С вашей помощью наши ВВС, сильно пострадавшие от вероломного нападения фашистов, смогут оправиться и переломить ситуацию в небе войны в нашу пользу. Поскольку все вы делали одно дело и делали его настолько хорошо, насколько могли, Указом Президиума Верховного Совета СССР всем вам присваивается очередное воинское звание и звания Героев Советского Союза с награждением медалью Золотая Звезда и орденом Ленина. В дальнейшем вы будете все реже подниматься в небо, ибо ресурс техники не безграничен. Но помните, что каждое задание, которое вам доведется выполнять, будет носить гриф «особо важное». И еще раз, дорогие товарищи – спасибо вам за всё.

Над аэродромом повисла тишина, которая через несколько секунд взорвалась бурными аплодисментами и криками ура.

– Товарищ генерал-майор авиации, – сказал Сталин командиру особой авиагруппы, когда наступила тишина, – распускайте людей, нечего держать их на морозе. И скажите, где тут у вас есть место, где с вашим начальником инженерной службы мы могли бы устроить небольшое совещание с прибывшими со мной товарищами конструкторами? Вы не беспокойтесь, они уже дали все необходимые расписки, поскольку и сами каждый день творят что-то секретное.

– Товарищ Сталин, – сказал новоиспеченный генерал-майор авиации Хмелев, – давайте пройдем в наш штаб. Там можно поговорить с соблюдением режима секретности. Правда, будет тесновато, но надеюсь, все уместимся…

13 февраля 1942 года, 10:45.

Аэродром ЛИИ ВВС в Кратово.

Штаб авиагруппы осназа РГК

В доме, выделенном авиагруппе осназа РГК под штаб, места хватило всем. Да и как его могло не хватить, если вся авиагруппа в сборе составляла сейчас шестнадцать человек, и в случае необходимости для обсуждения задания перед совместным вылетом они все собирались именно здесь. Сталин и Берия демонстративно отказались садиться в «президиум», а вместо этого поставили свои стулья в дальнем углу.