Александр Михайловский - Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока [сборник]

Бригада выходит на исходную. Смотрю на часы – ровно в шесть ноль-ноль, за полтора часа до рассвета, артиллерия Крымского фронта начинает артподготовку, расчищая нам дорогу огневым валом. Бьют не только орудия РГК, ранее входившие в состав СОРа и Крымского фронта, но и захваченные трофеи. Каждый ствол будет стрелять, пока для него есть хотя бы один снаряд, и лишь потом отправится на переплавку. Или нет – ведь должны же у нас быть еще трофейные боеприпасы. Я читал, что в июне-июле сорок первого года немцы захватили столько наших корпусных гаубиц 152-мм и дивизионных 122-мм, что даже развернули выпуск боеприпасов для них. Должен сказать, что эти гады и нашими танками не брезговали. Причем не только Т-34 и КВ, но и Т-26 и бэтэшками. Сам видел в Крыму. И не только нашими – в панцерваффе есть батальоны, укомплектованные трофейными английскими и французскими танками. Я уже не говорю про серийно выпускающиеся чешские 35(t) и 38(t). Сегодня или завтра наши танкисты попробуют на зуб этих зверей – ведь по данным разведки, таких танков у Гудериана больше половины.

А артиллерийская канонада все гремит и гремит. Как мы и договаривались, дирижирует этим концертом недавний майор, а теперь подполковник Гальперин, командир всей артиллерии нашей бригады. Раз за разом он огненным утюгом проходится по немецким окопам, выжигая солдат вермахта. Его самоходный дивизион последним двинется за бригадой, готовый в любой момент развернуться и поддержать нас огнем. Гудериану наверняка уже доложили, что мы пошли на прорыв, и он должен двинуться нам навстречу. Ну, не тот у него характер, чтобы отсиживаться в обороне, да и гонору все еще хоть отбавляй.

16 января 1942 года, 13:05.

Северная Таврия, окрестности поселка Чаплинка

Командир танкового батальона майор Деревянко

Сегодняшнее утро началось просто на «отлично». Ровно в 7:00 смолкла артподготовка, и над нашими позициями разнесся заунывный вой тысяч сирен ПВО. Генерал-майор Бережной рассказал Рокоссовскому о задумке Жукова, примененной тем при штурме Берлина. Ну, той самой, с сиренами и прожекторами. Рокоссовскому идея понравилась.

Немецкие пехотинцы, те, что уцелели после часовой артподготовки, едва лишь подняли головы, как из предутренней темноты на них обрушился новый ужас. Слепящий свет и сводящий с ума вой. Да, даже немецкая психика имеет пределы выдержки, солдаты вермахта выскочили из окопов и помчались в степь.

Вы когда-нибудь охотились на зайцев, ослепляя их автомобильными фарами? Так вот, тут было то же самое – немецкий солдат, задыхаясь, убегает от танка, в свете прожекторов мотаются туда-сюда полы тоненькой мышастой шинели… Короткая пулеметная очередь, и еще один холмик появляется в морозной степи. Были и такие, что поднимали руки, этим тоже доставалась пулеметная очередь. Здесь и сейчас в плен не брали. Ну, недосуг было нам с ними возиться.

Всего через полчаса бригада насквозь прошла тоненькую ниточку немецкой обороны, раздавив по пути какой-то штаб, и, свернувшись в походную колонну, вышла на оперативный простор.

Теперь наш маршрут зависел только от предварительных планов и приказов из Москвы, а не от хотелок германского командования. Оно, это самое командование, в тот же момент, когда мы начали артподготовку, двинуло нам навстречу панцеркампфгруппу генерала Гудериана. Встреча с которой лоб в лоб должна была произойти примерно в полдень где-то в окрестностях поселка Чаплинка.

Мы успели, вошли в Чаплинку раньше Гудериана, и, получив предупреждение от вертолетчиков, сразу за ее окраиной начали разворачиваться в боевой порядок. А вообще нам только встречного танкового сражения в условиях населенного пункта не хватало. Причем нашего населенного пункта, с нашими мирными людьми в нем. Но бог миловал, мы успели!

Завидев наши танки, Гудериан тоже начал развертывать свои танки стандартной «свиньей». Впереди «углом» полсотни PzKpfw IV с короткоствольной пушкой, а на каждом фланге, чуть приотстав, примерно по сотне легких «чехов» PzKpfw 38(t). В середине, как пехотинцы внутри рыцарского клина, легкие PzKpfw II и бронетранспортеры с пехотой. Ну и пусть.

Я приник к окулярам своего командирского перископа, осматривая окрестности. Мы выбрали совсем другой ордер. В центре, по оси дороги, рота на «семьдесятдвойках» в одну линию. Справа и слева от нее сначала по роте КВ-1, потом по роте Т-34, на флангах по двадцать БМП-3Ф со своим родным десантом из первых рот батальонов, остальные роты на трофейных транспортерах развертываются примерно в километре позади нас. Всё, мы начинаем!

16 января 1942 года, 13:05.

Северная Таврия, окрестности поселка Чаплинка

Генерал Гейнц Гудериан

Командующий сводной панцеркампгруппой разместил свой командирский «Ханомаг Sd. Kfz.251/6» на вершине скифского кургана. Дул ледяной северный ветер, по земле мела снежная поземка. Вид отсюда открывался на многие десятки километров во все стороны. Поставив до блеска начищенный сапог на поваленного каменного истукана, генерал поднял к глазам бинокль. Русские разворачивались в какую-то странную конструкцию, охватывая его войска полукругом. В центре десяток широких приземистых танков с длинноствольными пушками чуть приотстал, будто опасался вступать в схватку с полусотней его «четверок». По обе стороны от него наблюдалось по десятку КВ и Т-34. Совсем далеко на флангах, выдвинутые вперед, две группы остроносых танков с маленькими башенками. Что ж, сражение выиграет тот, кто прорвет центр вражеской позиции и уничтожит его штабы и тыловые подразделения… И, кроме того, у противника, как и докладывала разведка, не больше девяноста танков против его трехсот. Оставалось выиграть сражение и на плечах бегущих ворваться на Перекоп. Отсюда видно, что в Чаплинку только что втянулся большой обоз русских. Вот с этого мы и начнем. Пока танки сближаются на дистанцию действительного огня, обстреляем Чаплинку, обычно это приводит у русских к нарушению управления.

– Курт, – обратился Гудериан своему радисту, – передай Шмуцке, пусть немедленно открывает огонь по Чаплинке. Пусть стреляет до тех пор, пока я не прикажу ему: «Заткнись!»

– Не могу, господин генерал, – отозвался тот, высунувшись из машины, – в эфире черт знает что творится!

– Дай сюда! – Гудериан почти силой вырвал гарнитуру из рук солдата. И в самом деле, на всех волнах был слышен вой, мяуканье и дикий хохот. Собираясь отдать приказание о том, чтобы ему сюда, на холм поскорее протянули телефонную линию, Гудериан обернулся и похолодел. На позициях его артиллерии творился ад. Восемь странных аппаратов с винтами, расположенными сверху, а не спереди, как у обычных самолетов, утюжили эти позиции, словно заправские штурмовики. Были видны трассы русских эресов, цветы разрывов и разбегающиеся во все стороны фигурки солдат. Серые шинели на белом снегу очень хорошо видны, и фигурки падали одна за другой, усеивая собой русскую степь. А прямо с тыла на генерала летели еще два таких же аппарата. Еще два нацелились на остановившиеся у подножья кургана штабные автобусы и грузовики. Бронетранспортер стоял к ним кормой, его пулемет был повернут совсем в другую сторону.