Галина Гончарова - Азъ есмь Софья. Крылья Руси [СИ с изд.облож.]

А потому Анна мило улыбнулась супругу, скрывая злость глубоко в душе.

— Вы правы, сир. Вы такой умный! Я счастлива находиться рядом с вами…

И уже про себя, в мыслях: «Надеюсь, государь тебя так под землю закатает, что всемером не найдут!».

Такой вот выверт сознания. Чем дольше Анна была вдалеке от родины, тем дороже становилась ей Русь. Стирались неприятные воспоминания, приукрашивались приятные, среди интриг и грязи французского королевского двора терем Кремля воспринимался чем-то далеким, чистым и родным. И задевать его грязным языком не стоило.

Тем паче русскую царскую семью. Что-то Луи о своих людях так не заботился, как Алексей Алексеевич о русских!

Анна собиралась жестко поквитаться с супругом. Как минимум, о каждом его чихе, о каждом движении армий будут знать русские.

Как максимум?

Она даже не предполагала. Но точно знала, что обиду не забудет.

Людовик на супругу не смотрел. Он размышлял, что под эту войну надо бы прибрать к рукам канал между Дунаем и Рейном. Довести его до ума смогут и французские инженеры. А ведь золотое дно получится.

Надо, надо воевать с Испанией. Сейчас, когда сил для сопротивления они еще не набрали, а взять с них кое-что уже можно – это будет несложная война.

Небольшая, но победоносная. Вступиться за них некому, Лига распалась, у всех своих забот полно, а русские…

Пусть медведей по улицам гоняют! Вот!

— Дон Хуан просит помощи.

— Какой? Что там случилось?

Алексей и сам мог предположить – что именно и где, но вдруг кто-то в Европе оказался оригинальным?

— Людовик объявил войну Испании.

— Вот ведь… неугомонный.

Алексей Алексеевич выразился резче, но о королях обычно не говорят, что у них шило под хвостом.

— Этот неугомонный ввел войска в Италию. Евгений Савойский с его легкой руки вторгся в Миланское герцогство.

— Надо воевать, — коротко высказался Алексей.

Софья кивнула. И интересы, и родственники – одним словом, надо!

— Дон Хуан сам не вытянет, — заметил Иван. — Он многое сделал, но поддержать его особо некому. Педру поможет, но много он сам сделать не в состоянии. Австрия в войну не полезет, германские княжества тоже. Нидерландам самим бы отбиться, да и не любят там что французов, что испанцев. Англия? Не смешно. Кроме как на нас ему рассчитывать не на кого. Нет, может, он и справится, а может, и нет. Лучше ему помочь.

— Что мы ему можем дать?

— Не ему. Но есть одна идея, — Иван прищурился. — Надо сделать так, чтобы Людовику стало резко не до Нидерландов.

— И у тебя есть предложения?

— Одно – точно есть.

Предложение было такое, что Софья охнула и схватилась за голову.

— Ванька! Это ж… Оно не остановится! Оно пойдет и дальше косить людей!

— Мы сейчас тоже воевать не можем. Деньгами поможем – факт, но в остальном – некогда. У нас турки. Кстати, и с ними надо бы что-то подобное.

— Не получится. Потери будут намного меньше, чем хотелось бы…

— Так ты согласна?

— А если не получится?

— А чем мы рискуем?

— Мы – ничем. А вот те, кто будет исполнять, рискуют жизнью.

— Они знают, на что идут.

Софья посмотрела на мужа. На брата.

И мысленно схватилась за голову. Им идея нравилась.

Господи, а ведь это ее вина. Во многом – ее. И даже если она сейчас не согласится – все равно ребята сделают, как захотели. Если она не предложит ничего другого, а она попросту не знает, что тут можно предложить!

Это она их такими сделала.

Им ведь действительно плевать на всех, кто не русский, им не важно, сколько человек умрет в ходе этой войны…

— Мальчики, там же и мирные люди! Дети, женщины, старики…

— Мы постараемся выбрать момент. И скотину тоже. И вообще – такое уже было в истории.

Софья только вздохнула.

Да – было. Но…

Такое ни один Бог не простит. Есть вещи, которые делать не стоит, но ребята все равно поступят по-своему.

Только вот она остановить их не сможет.

И самое страшное, что это – Ваня. Ее Ванечка, ее любимый муж. Нет таких преступлений, на которые не пошел бы капитал…?

Да, примерно так. Ваня сейчас думает о своей стране – и экономит деньги, время, силы. А в итоге – ей страшно. Господи, ей так страшно…

Кто же получился из ее мужа, из ее брата? Какие чудовища живут в их телах? Она старалась воспитать государя и его верного помощника, а что в итоге? И ведь они не осознают, насколько эта идея страшна. Она целесообразна, вот где ужас-то!

— Ребята… не надо. Пожалуйста….

— Соня, мы не выдержим и турок, и французов одновременно. Ты же понимаешь, — Алексей смотрел даже и с удивлением. Как это так – сестра не осознает таких простых вещей? — Казна не настолько богата, а потому – придется играть грязно.

— Это иначе называется, — глухо сказала Софья.

— Не важно. Ты с нами?

Впервые брат и сестра настолько пристально вглядывались друг в друга. Впервые настолько ослабла связь между ними. Впервые.

Но потом Софья решительно тряхнула головой.

— До конца – с вами.

И у мужчин просветлели лица. Подумаешь там – приступ сентиментальности напал на женщину. Бывает даже с самыми лучшими, дело житейское.

Этим вечером она долго разговаривала с протопопом Аввакумом. Постаревший, но не утративший ни сил ни хватки, священник, принял ее, как родную. Исповедь?

Вот уж нет, скорее, обычное чаепитие, с вареньем в блюдечке, с сахаром вприкуску, с уютной вышитой скатертью – и тем страшнее был контраст между этой обыденностью и уютом – и ведущимся за столом разговором.

И Софья не могла сказать, что ушла успокоенная. На душе по-прежнему скреб целый отряд тигров. Но…

— Ты уверена, царевна, что другого выхода нет?

— Есть, наверняка. Но это дольше, сложнее, мы затратим куда больше времени и сил, жизней наших солдат…

— И все же, ты бы лучше поискала долгий путь?

— Да.

— Я попробую убедить государя. Но если мне не удастся?

— Я приму его решение. И помогу во всем.

— Царевна, ты не боишься на этом пути утратить душу?

— Нет.

Софья не договорила, но и она, и протопоп знали, как будет звучать остаток фразы.

Я давно уже отдала ее.

Но есть вещи, которым лучше оставаться недосказанными.

К чести протопопа, он пытался. Пытался долго и упорно, почти десять дней, после чего отступился и махнул рукой. Царь считал, что именно этот вариант надо принять. Точка.

Спустя десять дней Софья начала действовать. Стиснув зубы – начала. Выбора ей не оставили.

Получив от Софьи письмо, ее высочество Мария задумалась. Но сделала, как приказано – и отдала своей фрейлине указания царевны.

Она верила – та найдет, как выполнить распоряжение сестры. Только вот результат ее пугал. Сильно…

Идея Ивана была чрезвычайно проста.