Галина Гончарова - Азъ есмь Софья. Крылья Руси [СИ с изд.облож.]

Ромодановский закивал. Это он мог, еще как мог. Дрожать и мелко креститься будут, мерзавцы такие! А уж чтобы напасть на русский корабль!?

Надо постараться сделать так, чтобы это им и в голову не пришло, вот!

— Чувствую себя последней мразью, — Иван Лапин смотрел вслед удаляющейся по пыльной дороге неказистой телеге. На такую бы даже разбойники не позарились – скорее, на бедность подали бы. Оно и к лучшему, авось, доедет.

— А ты не чувствуй, — огрызнулся его приятель, Петр. — Думаешь, мне легко? Или государю? Но видимо, другого выхода нет.

— А вдруг есть? Не по-людски это!

— А воевать с испанцами сейчас – добро? — огрызнулся Петр. — Страна чуть с колен встала, да в казне все одно шаром покати, едва дыры латать успевают, оспа только что прошла, король умер – им бы лет десять спокойствия, чтобы никто не трогал. А Людовик – сука.

— Это-то верно… Но…

— И людям этим мы заплатили более, чем достаточно. Их семьям. Они сами согласились.

— Деньги – это еще не все.

— Но когда они есть – все равно спокойнее. К тому же, мы и сами рискуем.

— В Университете сказали, что мы заболеть не должны. Или перенести болячку чуть ли не как насморк.

— Ученые люди, оно, конечно, хорошо, — сбился Петр на простонародный говор, — да все одно, риск большой.

— И чего ты тогда согласился? — окрысился Иван.

Парням не нравилось их дело, но куда деваться? Государь приказал – и возражения не предусматривались.

Сап.

Совершенно замечательная вещь. Болеют ей, в основном, лошади, но далеко ли уйдет армия без лошадей, мулов, ослов, таща все вооружение и снаряжение на себе? Да и люди прекрасно заражаются сапом.

Болезнь эта прекрасно передается контактным путем.

Найти несколько сапных лошадей было несложно, в хронической форме эта болезнь может протекать долго, очень долго, а дальше все просто. Обработать корма для лошадей и предложить их интендантам по смешной цене – двумя руками ухватятся. Конечно, сами ребята ничего не предлагали, они нашли людей, которые согласились заработать на войне – и щедро заплатили им.

Европа была истощена, и люди хватались за любую возможность помочь семьям. Они оставляли на всякий случай деньги родным и отправлялись в расположение французской армии, везя с собой зараженный овес.

Может, ничего и не произойдет.

А может…

Даже вполне может вспыхнуть эпидемия. В условиях военного лагеря, скученности, тесноты? Будет удивительно, если она не вспыхнет, и не разгорится громадным костром. Это-то Ивану и не нравилось. Он справедливо полагал, что кроме французов заболеет еще уйма посторонних людей.

У Петра таких сомнений не было. Это не его страна, не его земля и не его народ. Этим все сказано. Да и государь попросил…

Этого достаточно.

Телега, и не одна, двигалась по направлению к корпусу маршала Катины. Еще несколько телег двигались по направлению к войскам Савойского.

Где-то да сработает.

— Что вы сказали?!

Людовик был в ярости. Адмирал де Турвиль был бледен, как мраморная колонна, но держался так же стойко.

— Да, сир. Именно так. Два корабля, которые были сцеплены между собой. «Белая Лилия» и…

— Какая разница?!

— На парусе было написано – «За русского князя Ромодановского». И на палубе тоже, и на стене в каюте капитана, чтобы все увидели. А на корабле…

Де Турвиля трясло.

Он многое видел, но такого…

Джек Потрошитель еще не родился, но мог бы поучиться у неизвестных авторов послания. Современная медицина не могла определить до или после смерти поиздевались над телом, но какой резон кромсать трупы? Вот адмирал и предположил, что несчастных пытали еще при жизни.

И как пытали!

Отрезали головы и сложили пирамидкой.

Отдельно на большом блюде выложили носы и уши. Пальцы и половые органы, руки и ноги. Кишки развесили серпантином на мачтах – и птицы порадовались угощению.

Возможно, адмиралу было бы легче, узнай он, что это проделывали с мертвыми телами, и что исполнителей приказа не раз стошнило в процессе. А, может, и нет.

Людовику точно легче не стало.

Подлые московиты нашли, как поквитаться.

— Слухи ползут, ваше величество, — выдавил адмирал.

Слухи!

Людовик не знал, что их распускали сами «подлые московиты», в красках рассказывая по тавернам о предсмертных мучениях несчастных моряков, о коварстве и жестокости русских, которым и Эдвард Тич позавидовал бы…

Получалось неплохо, чай, врать – не кирпичи таскать. Софья не могла отказать Ромодановскому, когда тот попросил расквитаться за родственника, да и помнила она мальчишку. Серьезный такой, из второго выпуска царевичевой школы… сколько их будет – таких мальчишек и девчонок, которые пошли ради своей страны на смерть?

Много, слишком много.

Она еще не знала, что сап собрал свою жертву и среди тех, кто выполнял ее распоряжение. Первым умер Иван. Даже у привитых людей возможен был смертельный исход. Петр не заразился, но легче ему от этого не было.

Есть вещи, которые лучше не делать.

Сап вспыхнул среди французских войск легко и непринужденно, словно полежавший месяц на солнце валежник от случайной искры. И последствия были такими же ужасными.

Одной из жертв стал Виктор Савойский. Одной, хотя и не самой важной. Намного страшнее оказались те, кто дезертировал из войска, в надежде избежать страшной болезни.

Сап ушел вместе с ними во Францию.

Пожар заболевания накрыл Италию и Францию. Война захлебнулась, не начавшись, а по дорогам поползли проповедники, которые кричали, что война не угодна Богу!

Король начал войну – и Господь покарал его! А вот если бы король молился, вместо того, чтобы празднества устраивать и бриллиантами обвешиваться…

Пророков ловили и кого-то даже повесили.

Бесполезно.

Слухи шли вслед за сапом – и были куда опаснее. Людовик злился, но что тут можно было поделать? Воевать становилось попросту опасно – еще одно поражение, и страна полыхнет бунтом. Да таким, что Фронда пряниками покажется.

Глупцом Людовик не был. И осознавал, что в этой партии его переиграли, только не понимал пока – кто. Но собирался разобраться и понять.

И – отомстить.

Спускать такое было не в его обычае.

Даже если сап вспыхнул сам (в биологическое оружие Людовик поверить не мог, потому что не знал, как такое возможно), то слухи сами не распускаются. У них есть авторы, а учитывая их обширность и однообразие – автор.

Один.

Которому это выгодно.

А кому бы?

Версий было две. Испанцы и московиты, кто ж еще? Оставалось выяснить – кто.

Анна знала об этом – и писала на родину. Софья читала донесения и надеялась лишь, что концы достаточно хорошо упрятаны в воду.