Галина Гончарова - Азъ есмь Софья. Крылья Руси [СИ с изд.облож.]

Армию можно остановить другой армией.

Или – болезнью.

Так поступили монголы, осаждая Кафу, так поступил с индейцами Кортес – ничто не ново под луной. [32] 1346 год – монголы, 1518 – Кортес. Увы… сволочи встречались еще в те времена. А еще до них Ганнибал обстреливал крепости противника горшками с начинкой из гадюк. прим. авт.

Все было просто.

Испания перенесла оспу. Даже еще не до конца перенесла.

Все, что требовалось – это найти десятка два больных людей, заплатить им – и перевезти либо их самих, либо тела поближе к французской армии. Разумеется, соблюдая все предосторожности.

Когда вспыхнет эпидемия, Людовику будет не до войны.

Мерзко?

Да еще как!

От предложения коробило не только Софью, но и Марию. Царевна отлично понимала, почему письмо адресовано ей, а не ее мужу – дон Хуан взбесился бы. Для него такой метод ведения войн был неприемлем.

А для Софьи…

Мария не была суеверна, но она долго молилась за сестру. Интуитивно она понимала то же, что и Софья. Только вот…

Будь она проклята, дорога правителя. Когда приходится делать такой выбор и принимать такие решения – чистым остаться не получится. И человеком, наверное, тоже.

— Я хочу, чтобы ни один испанский корабль не чувствовал себя в безопасности. И русский тоже.

Людовик не собирался щадить врагов. Русские давно стояли ему поперек горла. Полезли помогать испанцам – так пусть получат по заслугам!

— Государь, русские пока еще не вступили в войну.

— Вступят, — отмахнулся его величество. У него были относительно точные сведения. Увы, Эскуриал профильтровать было сложно, а потому…

Слово за слово, весточка долетела до ее величества Марианны, которая грустила в Толедском алькасаре, а оттуда и к Людовику. Конечно, она не любила короля-солнце, но ради того, чтобы насолить дону Хуану, была готова на все.

Ответ на распоряжение короля мог быть только один.

— Да, сир.

Отныне французы будут нападать и на корабли русских. Друг моего врага – мой враг, не так ли?

Жан Рошен, капитан брига «Стремительный», прищурился на горизонт.

— Русский корабль справа по борту!

Кричал впередсмотрящий – и так, что услышали даже на «Лилии». Матросы резко оживились.

Русский корабль – это хорошо.

Еще месяц назад его величество Луи дал негласное разрешение на охоту за русскими кораблями. Чем уж ему так насолили эти московиты, Жан не вникал, но разрешению обрадовался. Раньше-то перемирие, да и пушек у московитов хватало – вот и обходили их стороной. А сейчас…

Он обменялся парой сигналов с «Лилией» – и два корабля полетели за добычей. Ничего нового.

Догнать, обстрелять, потом на абордаж, перегрузить в трюмы все самое ценное и затопить корабль. Или взять как приз, если он того стоит и если не сильно пострадал.

Действительно, почему они раньше не трогали русские корабли? Даже странно как-то.

Голландцев топили, англичан топили, испанцев, венецианцев, а русских – нет.

Надо исправить упущение!

— Дорогой, мне страшно! Не уходи!

Прасковья вцепилась в рукав мужа. Супруг ласково погладил ее по волосам.

— Не волнуйся, дорогая. Я не дам вас в обиду. И капитан у нас хороший. Мы сейчас потопим француза – и уйдем. А пока побудь в каюте.

— Миша, останься со мной! Пожалуйста! Ты сейчас все равно там ничего не сделаешь!

Миша, он же Михаил Григорьевич Ромодановский, покачал головой.

Они с супругой плыли на Яву, когда их корабль атаковали два француза. Людовик объявил войну Испании, Людовик же спустил с цепи своих пиратов – и теперь морские просторы были небезопасны. Но русский флаг доселе был неприкосновенен. Так отчего же они сорвались именно сейчас?

Хотя о чем может идти речь, когда война?

— Сиди смирно! — рявкнул Михаил.

Силой отстранил жену и вышел из каюты.

Увы…

Капитан был еще жив, команда еще сопротивлялась, но в остальном ситуация была печальна. Тут без расспросов становилось ясно – корабль обречен. Он сам?

Тоже не исключается. Но жену он обязан был сберечь. Хотя бы попытаться. Прасковья красива, если она попадет в лапы к французам… в лучшем случае ее убьют быстро. В худшем – со всей галантностью пустят по кругу. Такого он Паше не желал.

Михаил быстро вернулся в каюту. Сейчас решения стоило принимать быстро.

— Иди за мной!

Пока продолжался обстрел, но один из кораблей уже приближался. Скоро он пойдет на абордаж – и тогда он не сможет даже спрятать жену.

К счастью, на корабле было две шлюпки. Вот в одну из них он и уложил жену, забросав чем попало. Уложил сверху парус.

— Лежи тихо. Если нас убьют – ни в коем случае не показывайся. Ты знаешь, куда добираться.

Прасковья закивала.

Да, и такое бывает. Влюбились друг в друга они еще в царевичевой школе, поженились, детей родили, а сейчас вот… как же хорошо, что хоть дети с дедом и бабушкой остались! А она вот напросилась сопровождать мужа!

Черти б побрали Людовика!

— Постарайся уцелеть, — только и сказала она, стараясь слиться с деревом.

— Государь! Защити! Прошу!

Мало кто видел Федора Ромодановского в таком состоянии. Борода торчком, волосы растрепаны, кафтан в пятнах….

— Что случилось?

Алексей даже слегка испугался. Но…

— Племянник мой! Мишенька!

Как явствовало из рассказа – Михаил Ромодановский был отправлен на Яву. Дело житейское, царевичевы воспитанники и не туда ездили. Но по дороге на его корабль напали французские каперы.

Михаила убили. Его жена чудом уцелела, она и рассказала, что произошло, и кто в этом виноват.

— Как именно? — зачем-то уточнил Алексей.

— Михаил сказал ей спрятаться в шлюпке. Там не искали. Перегрузили все самое ценное, пробили дыру в днище – и ушли. Ее носило по волнам примерно четыре дня. Потом ее подобрал испанский корабль.

— Французы, значит? — уточнила Софья, входя в кабинет.

Ей доложили о явлении Ромодановского, и она поспешила к брату. Мало ли что!

— Они, гады, — закивал Ромодановский. — Государыня! Не покинь в беде!

— Да уж не покинем. Названия кораблей…

— «Стремительный» и «Белая Лилия».

— Как мило, — усмехнулась Софья, — ладно. Дадим приказ нашим людям. Князь, вам эти люди живыми нужны – или полевого суда хватит?

Ромодановский сверкнул глазами.

— Мне нужно, чтобы они помучились! Я им Мишку не прощу!

— Это можно и на месте.

Софья прищурилась. Задумалась о чем-то…

— Есть возможность? Значит, надо сделать все, как можно более мучительно и страшно, — заметил Алексей. — Сделать их примером.

— Можно, — протянула Софья. — Князь, это на вашей фантазии. Придумайте что-нибудь пострашнее, а я напишу нашим людям. Пусть претворяют в жизнь.