Сергей Зеленин - Реинкарнация

…Когда в начале ноября встал лёд на Озере — что на Болотах, заявилась воинственно настроенная делегация приреченских мужиков. Человек двести, все с топорами да вилами. Человек у шести я, даже, ружья видел… По ходу — ещё шомпольные! Купить, что ли у них парочку — для Бониного музея?

Такую вероятность была мною предусмотрена — поэтому, «блицкриг» у приреченцев не получился! Я встретил их на «ближних подступах» к своей столице — Солнечногорску, важно развалясь в ставшем любимым камышовом кресле. Справа от меня стоял Лузер с двустволкой, слева Му-му, со скукой на широком лице, поигрывал кнутом… За моей спиной Линь держал мою верную «отксеренную» «Сайгу», а вокруг выстроились все мои мужики, «члены» «Корпорации USSR», вооружённые кто лопатой, кто топором или серпом… Нет, ну честное слово, я на пару минут почувствовал себя Наполеоном! Довольно таки, знаете ли, приятное ощущение…

Увидев нашу «армию», приреченские в реале забуксовали — но, всё же приблизились метров до пятидесяти… Выждав эффективную паузу, я громко спросил:

— С чем пожаловали, приреченские мужики? Может, обидел кто? Жалуйтесь…

«Жаловаться» от приреченских, спустя несколько минут, вперёд выдвинулась «делегация», во главе с высоким, седым стариком:

— Пошто ты, барин, со своими людьми потравил наши рыбные нети? — крикнул он яростно.

— Эфиопский носорог, тебе барин, — спокойно, но достаточно громко, ответил я, — а, с чего ты взял, что они ваши — «нети» эти?

— Испокон веков, там наши отцы рыбу ловили! И, отцы отцов…

— Знаю, знаю! «И, отцы тех отцов…» А, русскую пословицу знаешь?

— Какую? — растерялся Дед.

— «В большой семье е…лом не щёлкай: кто первым встал — того и, сапоги!» Болота чьи? Ничьи! Пока… Так, что кто первым туда пришёл — тот и, рыбку ловит! В следующий раз шустрее надо быть!

— Несправедливо это…

— Конечно, несправедливо! А, что делать?! Нашим людям и их деткам, надо было что-то кушать — вот и, наловили мы малёха рыбки… Самую мелкую и невкусную выбирали, клянусь!

Вокруг заржали…

— А нам теперь, что прикажешь делать? Нашим деткам тоже кушать хочется!

— Ну ты, Дед, не три мне по ушам! Не преувеличивай, то есть… Рыбы там ещё вполне достаточно.

— Покушать — оно может быть и, достаточно… А, нам же и, на продажу надо — хлеб покупать, одёжу! А, подати в казну, чем нам платить прикажешь?! — уже более спокойно обрисовал ситуацию переговорщик приреченцев, — нас же за подати спросят?!

Последний пункт его претензий меня слегка напряг. Вполне могут объявить неуплату податей моими вредительскими действиями! Доказывай потом, что ты не верблюд… Надо что-то придумать.

— У меня сможете — если что, подзаработать, — решение пришло, как это часто бывает, внезапно, — весной я затеваю грандиозную стройку, нужен песок… Много песка! А, у вас я неподалёку от Переправы видел небольшой карьерчик. Кому нужны деньги — возите из него мне песок и, я буду платить по полтине за телегу.

Местная глина очень жирная и, чтоб из неё что-то сделать — кирпич, например, надо мешать её с песком… Иначе, потрескается при высыхании. Причём, чем чище песок, тем лучше. В том карьерчике, который я надыбал, когда клад искал, как раз такой песок — чисто кварцевый! Место то на возвышенности — сухое, стало быть и, добывать песок, даже зимой, особенной проблемы не доставит.

— Кроме того, мне нужна артель печников… Но, только — чтоб, хорошие печники были!

Если обыкновенные русские печи мы и сами отремонтируем, то модернизированные — такие, как Громосека у меня или у Лузеров сложил — это удел профессионалов. А мне, бы очень хотелось, в наиболее хороших домах — хоть с сотню таких, не к этой к следующей зиме сделать… Уж больно они, эти печи, хорошо дрова экономят! А, с таким объёмом работ, Громосека со своими «жопорукими» — как он их сам называет, не справится…

— Ну а, если есть хорошая артель плотников-столяров — то тоже, на всю зиму найму. С оплатой не обижу — не меньше, а больше чем в Нижнем платить буду!

Работы по ремонту Замка — ну, просто прорва! А, ведь ещё, Храм надо подшаманить.

— А, кто просто хочет кушать — добро пожаловать на рытьё канала…, — продолжил я, — Денег не плачу, зато гарантированное трёхразовое питание плюс рабочая одежда!

Приреченские зашушукались — видно, моё предложение не такое уж и, плохое… Но, дед не унимался:

— Спасибо превеликое, Дмитрий Павлович, за щедрость твою…, — съёрничал он и, поклонился деланно — по холопьи, мне до самой земли.

— Да не кланяйся, — зевнул я, — привыкайте лучше к моей «щедрости»! Я скоро куплю и Болота и, ваши Приреченские Земли — заодно…

— Как же, так? — воскликнул Дед, а приреченские ахнули в один голос.

— Да, так… Они же казённые, верно? Вот у казны я их и, куплю… Чего вы так переполошились и закудахтали? Хуже не будет! Построю на Приреченских землях заводы и фабрики — будете у себя дома работать, а не ездить чёрт знает куда. Пахотных земель и пастбишь трогать не буду. Кому нравится, как червяку в земле ковыряться — тот пусть ковыряется себе на здоровье, неволить не буду.

После минут пятнадцати, когда приреченские галдели, как галки, а потом как-то разом утихли — смирившись, по ходу, со своей судьбой, Дед вышел из ступора и злобно шипя, выдавил, глядя на Линя:

— Это всё твоих рук дело, крысёныш! Ты ещё не рассказал барину, за что тебя из обчества выгнали? Как ты по чужим сетям шарил? Как тебя, паскуда, застукав на месте, наши мужики чуть не утопили — да ты, …овно, не тонешь?

— Ты знаешь, кто по чужим сетям шарит! — в свою очередь яростно, с ненавистью прохрипел из-за моей спины Линь.

Ни х…, себе струя!

— Просто, вы всем вашим дрюченным «обчеством» ссыте его и, на самого крайнего — на меня, всё валите!

— Хрен отбрешешься, варнак! Знай, барин, какую змеюку на своей груди пригрел! Он и, тебя обчистит — дай только срок…

Это надо прекращать…

— А, ну-ка, заткнулись оба! — рявкнул я, вставая. Приреченские, ещё не видели меня в полный рост и, не испытывали на себе силу моего голоса — поэтому многие закрестились…, — ко мне приходят, чтоб начать жизнь заново! Понятно? Человек грешен — не нами это придумано, каждый оступиться может. Всякое бывает… Если кто, пусть даже… Да, пуст он ХОТЬ ХРИСТА ПРОДАСТ!!!

Я обвёл всех — своих, чужих, пламенеющим взором:

— А, после осознает гнусность своего поступка, придёт ко мне и будет хорошо трудиться на благо корпорации и не будет повторять свои проступки — то он будет чист передо мной, как младенец сущий! Ну, а перед Богом… На то, он пускай с попами договаривается.

Аж, самого проняло — до того проникновенно, я высказался! А не замутить ли здесь, ещё центр по реабилитации отбывших наказания — ну, то есть бывших «зэков»? Шутка, конечно…