Сергей Зеленин - Реинкарнация

Орёл хотел на меня рассердиться, но потом рассмеялся и махнул рукой:

— Ну, помогай вам Бог!

Медовый месяц — декабрь у нас получился, мы с Лошадёнком провели в Солнечногорске, в собственном фамильном Замке, попутно занимаясь множеством дел, которых — по ходу, всех не переделаешь… Между этими «делами» случилось так, что нежданно-негаданно, но «полку попаданцев» прибыло. Причём, это была очень качественная «прибыль»!

Сижу как-то у себя в кабинете, за столом… После обеда — как счас помню. Любуюсь, как в дубовой рощице прогуливается на лыжах наша «старпедческая троица» — Ильич Конкретный, Стриж да Отец Иннокентий… Скорешились они — не разлей вода! Даже, странно как-то — вроде, абсолютно же разные люди! Что их объединять может? Возраст, что ли? Эх, дожить бы до их лет, да самому узнать!

Как-то спросил у Ильича:

— Ильич! Вы же меня учили, что Бога нет! А сами со служителем культа дружите. Как сие понять можно?

— Плохо Вы, Володенька…

— Гм, гм…

— …Димочка у меня учились! Лекции пропускали, наверное… И, как только умудрились зачёт сдать? Что-то прошляпил я это дело…

— А, что не так? — не понял я, — марксизм-ленинизм отрицает же существование Бога… Да и, вообще — всего сверхъестественного. Или, я не прав?

Интересно, как вывернется?

— Наоборот, марксистко-ленинская философия подтверждает существование Бога!

— Да, ну?! Вот те, раз! И в каком параграфе, на какой странице, в каком томе полного собрания сочинений про это можно прочитать?

— …По марксистко-ленинской философии всё в этом мире развивается снизу верх, от простого к сложному, от низшего к высшему… Так? Или, не так? Хотя бы это помните?

— Ну, помню…, — что дальше, интересно?

— Если подразумевать под «господом Богом» этакого старичка с бородой, который сидя на облаке, управляет нами, воздаёт нам и отпускает… То, да — Бога нет! А, если Бог — это просто более высший, чем наш разум? До такой степени высший, что нам его просто не понять… Ни его самого, ни дел его — «сверхъестественного», то есть. Или, Вы допускаете. Володенька, что на человеке эволюция остановилась? Что мы — грешники и, есть вершина мироздания?

— Да нет, что Вы? Какая, на хрен, «вершина»? Какого, на хрен, «мироздания»?

— А о чём мы тогда спорим, Володенька?!

Выкрутился, старый хрен! …А ведь, по ходу, он прав!

…Так, про что это я? Ах, да… Сижу это я у окна, любуюсь, как три старпеда на лыжах по роще катаются… Погодка сегодня — ну, просто отпад! Морозец градусов пять и Солнце — что может быть ещё прекрасней и чудесней!

Вдруг, вбегает моё Солнышко — Лошадёнок, то есть… Бледная вся, встревоженная:

— Дмитрий Павлович…, — всё учу, учу её, да никак не научу ко мне по имени обращаться… Хотя, бы наедине! Да, всё без толку…, — женщина к Вам какая-то пришла…

— Кроме тебя, Наташенька, для меня нет женщин! — настроение то, благодушное…

— …Умоляет спасти её сына!

Тут, действительно — после непродолжительной возни, дверь кабинета распахивается настежь и, простоволосая, растрепанная, немолодая баба — из «моих», с громкими рыданиями, врывается в него и, падает на колени передо мной…

Пока я медленно переходил от безмятежного настроения к… Следом заходит Коновал, неся в руках трёхлетнего, на вид ребёнка, за ним — Тот, Что Помельче, затем — Боня, Автопром и Шатун… Я, слегка похудел:

— Это, что за…, — как назвать, то сложившуюся ситуацию? Матерно нельзя — женщины и ребёнок присутствуют, — а, что с ребёнком?

— …А я ей говорю — ничего не поможет! Помирает дитя… Надо Батюшку звать, чтоб отпел…, — как бы отвечая на мой немой вопрос, сиплым басом прогундел Коновал, — так они же… Говорят к тебе нести!

Он опасливо покосился на попаданцев.

— Дмитрий Павлович! — начал, практически трагическим щёпотом Боня, — у женщины последний ребёнок остался! И тот умирает! Надо что-то срочно делать!

Вообще-то эту женщину я немного знал…. Матрёной, по-моему, зовут. Она появилась в Солнечногорске спустя пару недель после образования «Корпорации». Когда я ещё пустил «патрули» по тракту подбирать ослабевших. Её и, умирающего трехлетнего сына успели вовремя обнаружить и спасти… Другого ребёнка — девочку, припоминаю, спасти не удалось.

Как бы инстинктивно поняв, что я ей сочувствую, Матрёна, всё ещё стоя на коленях, перестала выть и вполне осмысленно сказала, обращаясь ко мне… Почему, то:

— Чем согрешила я против тебя, Господи?! Сказал ты: «В муках рожать будешь…» Десять раз рожала я в муках и девятерых ребятёнков схоронила! Мужика у меня уж нет — помер недавно, никому я боле не нужна — не родить мне… Не забирай Васятку, Боже! Не дай на старость лет одной одиношенькой остаться! Не лишай единственной отрады в моей убогой жизни! — и, она снова отчаянно завыла в полный голос…, — ведь я ж, так мало прошу у тебя, Господи!!!

— Я, что — Господь Бог, что ли? — растерялся я.

— Ваньку, Лузерам же спас, Господи…, — послышалось, что ли, сквозь рыдания?

…Вообще то, со здоровьем у местного населения пока особых проблем не возникало. Да, умирали некоторые — в основном старики, да и дети, бывало, умирали… Но, в очень незначительном количестве. Детская смертность и, особенно — новорожденных и рожениц — вообще, на околонулевом уровне.

Не, знаю в чём причина! Может быть, в особых природных условиях Солнечной Пустоши, может быть в том, что сюда во время голода добрались только самые выносливые и жизнестойкие…

А может в том, что я по поводу гигиены, дезинфекции и прочей санитарии так зашугал Коновала, что он на них, как помешался!

…Коновал, где-то научился — ещё до меня, хорошо принимать роды, имел собственный инструмент для этого, в частности — акушерские щипцы. Так, вот он неоднократно при мне диву давался, что такая низкая смертность среди рожениц и новорожденных…

— Сам Господь Бог, здесь живущим плодиться помогает, что ли? Горячки у роженец, вообще нет!

А дело то, просто в том, что он стал руки тщательно специальным мылом мыть и спиртом ещё их протирать, да инструмент свой кипятить!

Ну, а на всякий случай у нас хранился солидный запасец медикаментов двадцать первого века! Очень солидный запасец! Лет на десять бы хватило — нам, попаданцам. Даже, если мы болеть будем — чуть ли не каждый день! Находился он в самом погребке, так что об сроке хранения беспокоиться надо было в последнюю очередь. Целый местный город этими медикаментами, практически, оживить можно было б!

Как мне было известно, в особо тяжёлых случаях Коновал шёл к Боне и, тот сам давал большому антибиотики. Но, это было всего пару раз… В основном же обходились нашими же аспиринами да анальгинами с мазями Вишневского.

— …А что, хоть с ребёнком, то? — спросил я, когда Наташа по моему знаку, увела, вроде немного успокоившуюся Матрёну, а Коновал положил ребёнка прямо мне на письменный стол.