Иван Басловяк - Морпех. Русский Уругвай [litres]

– Великий! Они не желают покидать тебя и предлагают лучше убить их, но не прогонять.

Я поизображал гнев на ослушников, похмурил брови, потопал ногами, но настаивать не стал, а грозно произнес:

– Сегодня я вас прощу. Но если повторится отказ от выполнения моего приказа – превращу всех ослушников в червей и скормлю рыбам!

После чего ушел в свою палатку, а обрадованные воины кинулись готовить лодки и упаковывать вещи. Через два дня сплав начался, а еще через три экспедиция грузилась уже на баркасы. Индейская деревня тупи-гуарани встретила меня как всегда: яркое выражение радости на лицах и настороженность в глазах – что еще придумает посланец Ньяндеругуасу́? А ничего я не придумаю, кроме того, что уже придумал. Ваше дело теперь добывать древесину ценных пород, за что я буду вас снабжать тем, что в ваших лесах не растет и не водится. Думаю, так будет справедливей, чем просто нагружать и отбирать. А с португальским плантатором, что послал за нами соглядатаев, я разберусь и без вас.

От деревни порядок движения каравана стал следующим: впереди, на удалении в один час, благо часы у меня и командиров групп теперь были, двигались две лодки с разведчиками. Через 30 минут после их отплытия запускалась вторая пара лодок, а еще через полчаса начинали движение баркасы. С получасовым опозданием за баркасами начинали сплав еще две лодки, в каждой из которых находились по двое стрельцов с берсо. Вдруг кому-то захочется нам на хвост упасть, вот они его картечью и отрубят. Приблизительно через месяц к устью Риу-Доси подойдет Рамон и мои люди залягут в гамаки отсыпаться, поднимаясь только лишь для еды и посещения гальюна. А я продолжу шастать меж времен и пространств, укрепляя обороноспособность Русского Уругвая.

Мимо проплывал вечнозеленый лес, наполненный шумом листвы, щебетом птиц и воплями неведомых мне, но знакомых моим воинам-охотникам зверюшек. Теплые дни сменялись не менее теплыми ночами, так же наполненными звуками жизни тропического леса. Так, не особо утруждая греблей вымотанных старательством людей, добрались до места, с которого наш караван углядел преданный своему хозяину-плантатору раб. Разведчики обнаружили приток, что ведет к заинтересовавшей меня плантации. Загнали в него наш флот, погрузились в лодки и отправились «в гости», выслав вперед себя по обнаруженной тропинке десяток разведчиков. Возглавил их, конечно же, Сатемпо.

Не спеша продвигались по реке весь день до сумерек. Ночевали в лодках, чтоб не подвергнуться атакам лесных тварей. Обидно будет потерять человека от укуса какой-нибудь ядовитой гадины. Рано утром прибежал гонец от Сатемпо: плантации обнаружены, идет разведка подходов к фазенде. Выслушав его, я приказал переправиться на другой берег, вытащить лодки и замаскировать. Костров не разводить, отдыхать до вечера, выставив парные секреты.

Конечно, ждать всегда тяжелее, чем догонять. Но вот на моих «командирских» стрелки слились в вертикальном экстазе. В полголоса я отдал команду, зашуршали кусты, раздвигаемые лодочными носами, плеснули волны. Лодки тенями скользнули по речной воде. Весла ритмично, без всплесков опускались и поднимались. А вот и противоположный берег. Сидящие на носах воины со швартовыми концами в руках выскакивают из лодок и крепят их за ближайшие кусты или деревья. Одно за другим пустеют плавсредства, воины строятся в походную колонну. Присланные Сатемпо проводники уводят их в темноту. Высадка прошла четко, быстро и относительно беззвучно. Хотя на фоне того, что доносилось из джунглей, даже если бы мы выгружали танки, рев их двигателей вряд ли заглушил бы брачные вопли представителей местной фауны.

Легкой трусцой я бегу за проводником по узкой тропинке. Следом за мной Маркел. Холоп рад радешенек, что вновь со мной, что снова он моя тень, броня, прикрывающая мою спину. Пусть радуется, ведь скоро я опять прикомандирую его к кому-нибудь из братьев-ВДВшников, а сам отправлюсь в 20-й век. Дела там есть недоделанные, но очень важные.

Проводник вел нас едва видимой тропой. Совершенно обнаженный – только с узким пояском на бедрах. Опять разведчики самовольничают, да и ладно, промолчу на этот раз, коль им так удобнее. Вооружение – лук и пучок стрел в одной руке, мачете – в другой. Двигается – заглядишься: мелькает, как тень, меж кустарников, ползучих растений и лиан. Но вот он умерил свой бег, перейдя на скользящий шаг, а вскоре вообще остановился и поднял руку. Бегущие за ним воины замерли. Обернувшись, проводник прошептал:

– Дальше плантация банановых пальм. За ней бараки черных рабов. Их охраняют четверо белых. Сейчас они у костра, скорее всего, спят, а караулит большая рыжая собака. Бараков с этой стороны четыре. Длинные. Человек на сто – сто пятьдесят каждый. Справа большое поле. Там что-то росло с толстыми стеблями, сейчас эти стебли лежат под навесом. Еще три барака с рабами, таких же. Там вождь Сатемпо затаился. Слева еще пустое поле. Там командир Шатун. Бараков и навесов нет. Дом хозяина находится за бараками, что за этой плантацией. Рядом дома других белых и черных людей. Дальше еще какие-то постройки.

– Отлично, воин! Еще охранники на территории фазенды есть?

– Нет, Великий. Только те, что черных караулят у бараков.

– Еще лучше! Поразительная беспечность. Передай Шатуну и Сатемпо, что атакуем на рассвете…

Охранников черных рабов вырезали быстро, предварительно всадив в насторожившуюся собаку две стрелы. Потом окружили дома охраны и прислуги. Сатемпо я поручил захватить дом плантатора. Его обитатели мне были не нужны. Вождь, понимающе кивнув, исчез среди цветущих кустов. Никто не должен знать, что здесь произошло, куда исчезло население, и кто здесь побывал. Черных я еще могу в Буэнос-Айрес сплавить, а вот белых и метисов с мулатами – нет. Потому они останутся здесь. В общей могиле. Не совал бы плантатор свой нос, куда не надо, остался бы при своих. Я не жесток, просто тайны Бразильского нагорья сохранить надо.

Как и заведено в домах состоятельных людей, первыми на заре поднялись слуги. Они же первыми и успокоились. Едва воины успели с ними разобраться, как на крыльцо дома надсмотрщиков, широко зевая, выбрался здоровенный мужичина с всклокоченными после сна волосами. Встав в проеме распахнутой двери, он с хрустом суставов потянулся и, получив стрелу в горло, замер, выпучив глаза. Щелкнули тетивы, и еще две стрелы по самое оперение вошли в его грудь. Мужичина качнулся от ударов назад, потом вперед, шагнул и, ломая перильца, рухнул на землю, освободив проход. В него, соблюдая очередность, проскользнули воины Шатуна. Несколько мгновений в доме было тихо, но вдруг раздался чей-то вопль, и завязалась схватка. Зазвенели клинки, два раза грохнули выстрелы. Сохранять тишину теперь было не надо, и Сатемпо, подхватив заранее принесенное бревно, стал вышибать окна в хозяйском доме. В них тут же полезли его воины. Из дома послышался женский визг, вопли и выстрелы. Но они быстро прекратились.