Валерий Елманов - Капитаны в законе [litres]

– Не сам, – вяло возразил самый старший. – То поединщик ваш ногами на его руку с ножом напрыгнул.

– На руку – не на нож, – устремил в его сторону палец боярин. – Не будь на то божьей воли, Романец от такого удара нипочем бы своей дланью в свое же брюхо засапожник не воткнул.

Князья появились чуть погодя. Стояли недолго, но время разглядеть Юрия Даниловича у Сангре хватило.

«Кажется, Улан был прав, – отметил он про себя. – Какие там кудри? Сосульки. Или он, пребывая здесь, решил все степные обычаи выполнять – не мыться, не стричься, а только чесаться. Вон как ладони шкрябает».

Москвич первым и разжал рот.

– Поглядим, чаво хан на оное скажет! – взвизгнул он по-бабьи тонким голоском и с вызовом посмотрел на Михаила Ярославича, но тот остался невозмутим, заметив:

– А пресветлый Узбек свое слово при тебе успел поведать, когда не пожелал свары промеж наших слуг судить. Опять же, кто первым напал? Это тоже все видели. А уж про засапожник я и вовсе молчу.

– Меж слуг! – еще тоньше, почти фальцетом, завопил Юрий Данилович. – А чтоб воев на них натравливать, таковского…

– Спутал ты, князь! Я не пес, чтоб меня на кого-то натравливать, – перебил его Сангре. – Да и с каких пор гусляры в воинах хаживать стали?

– Как… гусляры? – опешил московский князь. – Чтоб простой скоморох… Никогда тому не поверю!

– А ты еще раз на Тверь своих вояк приведи, и когда тебя какой-нибудь мужик оглоблей по шее благословит, авось вера и появится, – посоветовал Петр, инстинктивно чувствуя, что именно сейчас ему позволительно многое. – А если тебя какая-нибудь крепкая тверская баба коромыслом от души перекрестит, может, ты и ее в дружинники к Михаилу Ярославичу запишешь?

От таких слов улыбка скользнула даже по лицам некоторых москвичей, но те ее мигом опасливо подавили, зато тверичи смеялись от души. Можно сказать, покатывались от хохота.

– Ты бы унял своего… весельчака, – побелев лицом от сдерживаемой ярости, сквозь зубы выдохнул Юрий. – А то я сам его уйму.

– Суров ты княже, – заметил Сангре. – Твоими бы устами да хрен перетирать, цены б тебе не было. Но у Екклесиаста сказано: «Не будь духом твоим поспешен на гнев, ибо гнев гнездится в сердце глупых», – невозмутимо процитировал он. – Однако если ты вызываешь меня на божий суд, я согласен на него выйти хоть сейчас.

Пальцы князя, стиснувшие рукоять сабли, побелели от напряжения, и клинок еле заметно стал выползать из ножен, но стоящий рядом боярин Мина перехватил руку. Тот зло оглянулся на него, но, видно, и сам понял – нельзя.

– Много чести скомороху, чтоб князь с ним бился, – прошипел Юрий и, круто развернувшись, направился к своей лошади.

Расходились неспешно, причем тверичи с явным сожалением. Чувствовалось, будь их воля, они бы долго стояли, с удовольствием взирая на ненавистного покойника, но увы, его унесли.

Михаил Ярославич задержался дольше остальных, неотрывно глядя в сторону уходящих к своему стану москвичей. И выглядел он не в пример лучшего себя самого часовой давности – и плечи распрямились, да и потухшие усталые глаза сейчас не то, чтобы загорелись, но появилось в них нечто упертое, типа «еще повоюем».

– Юрий Данилович просто так не угомонится. Не любит он проигрывать. Стало быть, ныне непременно с жалобой к хану поедет, – рассудительно сообщил князь, оставшись наедине с Сангре. – Посему придется тебе, Петр Михайлович, пока мы в Орде, и далее в гуслярах хаживать. Так оно спокойнее. Эхма, жалко ты гусли не захватил.

– Да ничего подобного, взял, – возразил Сангре. – И аккомпаниатора тоже, посему и спеть смогу, ежели того хан потребует.

– Токмо не ту, кою ты для моих воев зимой придумал.

– Понятное дело. Для нее иное время подыщем. И иное место. Но у меня и других полно.

– Вона как, – покрутил головой князь, приобняв Петра и продолжая вместе с ним неспешно вышагивать к своему шатру. – Ну что ж, хорошо. Дай бог, не занадобится, но парочку, как знать, может, и впрямь придется. Я к тому, ежели Узбек усомнится. Ну а покамест вели свой скарб вон в тот шатер перетаскать. Ты уж не серчай, – виновато развел он руками, – но он для слуг. Иначе сам понимаешь. Но это до вечера, не сумлевайся, а ближе к ночи для тебя наособицу иной поставят. Правда, один там жить не сможешь, но я к тебе Черныша подселю. Сдается, опосля того, как ты за его брата отмстил, он за тобой не хуже красной девки ухаживать станет.

– Тогда уж и остальных, кто со мной приехал, тоже в том шатре размести, – попросил Петр.

– Всех?

– Хотя бы троих. Яцко тоже за слугу покатит, он же толмачит здорово, для того и взят. Да и Вовка-Лапушник за холопа сойдет – совсем малой. Ну и Янгалыча ко мне вроде толмача. А прочих… – Он призадумался и предложил: – А давай так. Моих четверых ты среди своих воинов разместишь, а Локиса с Эльфом, то есть Сниегасом, ко мне, чтоб, дескать, охраняли денно и нощно, во избежание попыток князя Юрия отомстить мне за смерть Романца.

– Что ж, быть по-твоему, – согласился Михаил Ярославич и, чуть помедлив, осведомился. – Тамо Дмитрий мне чего-нито собрал?

– А твои гривны закончились? – поинтересовался Петр.

– И не токмо они, – горестно вздохнул князь. – Все привезенное: и меха, и сукна и паволоки, и ковань узорную, и скань, и жемчуг розовый – все раздал. Так что Дмитрий?

– Я ж через два дня укатил после его приезда, когда б он успел? – развел руками Сангре.

– А ты сам? Обещался ведь подсобить.

– Осенью, – напомнил Петр. – А сегодня, если мне память не изменяет, конец августа, лето пока.

– И что с того? Еще три дни и все.

– Вот тогда и поговорим.

– Не понял ты, гусляр. Чрез три дни серебро оное мне может и вовсе не понадобится. Завтра да послезавтра все решится.

Сангре почесал в затылке.

– Это не есть хорошо, – глубокомысленно заметил он. – Нет, раз надо, значит надо, кто бы спорил. Ладно, пойду командовать разгрузкой.

Распорядившись, что куда складывать, он напоследок заглянул внутрь юрты для слуг и разочарованно присвистнул. Было с чего. Понятно, что ему самому поставят другую, но вряд ли она окажется принципиально лучше этой. Закончив с осмотром он вновь сокрушенно вздохнул, прокомментировав:

Полузвездочная досталась, падла, – и подался к князю в шатер. Зайдя, Сангре сумрачно поглядел на него и негромко заметил:

– А все ж таки постарайся потянуть время. Поверь, сейчас для тебя самое важное – отложить суд. Ненадолго, хотя бы на пару дней. А лучше на пяток.

– Для чего?

Петр вздохнул и пояснил:

– Ну-у, скажем, для достойных похорон Маштака. Да и Юрию, наверное, тоже для Романца время надо. Оно конечно, собаке – собачья смерть, но ведь и бешеную псину тоже закопать нужно.

– И что мне оный передых даст?