Владислав Савин - Рубежи свободы [litres]

Сначала мы пришли в Мерса-Марух, это порт на египетском побережье, на полпути к ливийской границе. Сэм сказал, что мы должны всего лишь встретить пароход с беженцами и обеспечить, чтобы этому не помешали итальянцы. Я согласился – макаронники не вызывали у меня никакого сочувствия, и тем более я абсолютно не уважал их как моряков. Чему подтверждение – как бездарно они сражались на море в обе Великие войны. Ну а теперь обнаглели, пойдя в услужение к русским – да их на место поставить сам Господь наш велел!

24 июня днем Сэм встревожился, получив радиограмму. Там было лишь одно слово – «меч». Кодовый сигнал, ну вы понимаете. Но мне было сказано немедленно сниматься с якоря и всей эскадрой идти на запад, там крейсировать вблизи наших территориальных вод в готовности прикрыть «наше» судно, возможно его преследуют, надо отсечь погоню, действуя предельно решительно. «Вплоть до потопления пары итальянских корыт – ничего не бойтесь, Лондон вас прикроет». Что ж, профессия военного моряка как раз и состоит в том, чтобы обеспечивать государственные интересы своей страны!

У меня были два крейсера (я уже их назвал) и дивизион эсминцев, все новые, поднявшие флаг уже после окончания Великой войны: «Гравелин», «Сент-Джеймс», «Виго», «Лагос», «Кадис» – отличные кораблики, не уступающие американским «самнерам». Показательно, что если в классе «капитальных кораблей» Британия позволяла себе держать в строю заслуженное старье, то от эсминца и ниже в активной службе оставались лишь новейшие, а все построенное до 1941 года списывалось на слом или продавалось малоразвитым странам, иногда за совершенно смешную цену. И когда я увидел этот злосчастный пароход, преследуемый всего лишь одним эсминцем – то даже рад был случаю законно пустить на дно макаронников, это будет первый враг, потопленный эскадрой под моим командованием. Первый враг, убитый лично – штатским этого чувства не понять! Однако после выяснилось, что преследователь не итальянец, а русский!

Не то чтобы я относился к русским с какой-то симпатией, господь упаси! Однако русские совсем недавно заставили всех себя уважать! Если за потоплением итальянца последовала бы дипломатия, а затем, возможно, война (все ж союзники, по Московскому договору), то за русского высока вероятность сначала ответного удара с их стороны, а уже после попытки дипломатически урегулировать! И скорее всего, мы потеряем Египет, и надолго будет заблокирован Суэцкий канал, сохраняющий для нас жизненную важность! Что принуждало меня к гораздо большей осторожности – к моему облегчению, пароход успел зайти в наши территориальные воды до того, как русский его настиг!

У русского был поднят сигнал «преследую пирата». Но я имел все основания считать это шпионскими играми – классическая картина, на том корабле наш агент, уходящий от преследования. И я знал точно, что нерешительности мне не простят. Отчего я должен верить, что на том судне пираты? Потому и приказал – стрелять первым. Пока лишь предупредительным – залп восьмидюймовых лег перед носом русского, уже вознамерившегося нарушить нашу границу. Надеюсь, что русский командир благоразумен и сосчитает соотношение сил. Потому что иначе придется его топить, хотя мне этого не хочется – но я это сделаю, черт побери!

Русский оказался благоразумен. Отвернул, стал передавать сигналы. Спрашивает – по какому праву ему препятствуют? Я приказал ответить – на территории своего союзника и с его согласия Королевский флот сам разберется, особенно имея сомнения в статусе преследуемого судна. Я действительно не знал тогда ни о пиратах, ни о бойне, что они устроили на борту «Лючии». Хотя меня и удивило, что вместо того, чтобы немедленно снять с борта того судна нашего агента (а иначе зачем весь этот спектакль?), Сэм велел остановиться и ждать – чего?

К девятнадцати часам прибыли коммандос – сотня бравых десантников из SBS. Пришли на четырех быстроходных катерах из Мерса-Марух. Тут Сэм наконец соизволил мне раскрыть план операции: ловля «на живца» русских головорезов из осназа, «это приказ свыше, обсуждению не подлежит». Командос разместили на борту «Лондона», катера ждали у борта крейсера, скрытого от глаз русских. К которым тоже подошло подкрепление – не меньше десятка вымпелов, самым крупным из которых был крейсер, примерно равный «Лондону».

Я моряк, а не политик! Мое дело – исполнять приказы. Так вышло, что я присутствовал на сеансах связи Сэма с Фродо. И насколько я понял, Сталин предъявил правительству его величества ультиматум – отклонить который было очень опасно. Потому Фродо передал указание свернуть операцию – но английский язык бывает очень многогранен. Если даже я понял, что «мнение есть», но это не обязательная воля Круга, а информация к размышлению – и Сэму предоставлялось право выбирать.

Что было бы лично для него, выбери он свертывание операции? Нет, не сдавать тех несчастных повстанцев на расправу – а арестовать их самим, высадив на «Лючию» присланных коммандос, и доставить в ближайший английский порт для беспристрастного расследования. Наверное, это не считалось бы провалом – и в худшем случае Сэм утратил бы репутацию удачливого, но это ведь такой пустяк! Однако Сэм попросил еще двенадцать часов. Поскольку был уверен, что рыбка клюнула, и вот-вот надо будет подсекать.

Да, я знаю, кто такой Смоленцев. И вполне могу понять азарт Сэма, как истинного профи, «сделать» такого врага. Но могу с уверенностью сказать – было что-то еще. Чем-то важен был для Сэма (а значит, и для Британии) захват Смоленцева – причем важен настолько, что ради того можно было даже пренебречь угрозой атомной войны! Потому что когда где-то около десяти вечера был второй разговор Сэма с Фродо, что обстановка резко обостряется, русские настаивают и сама королева обеспокоена и проведет эту ночь в бомбоубежище – Сэм резким тоном напомнил про обещание. «Я просил у вас двенадцать часов – вы их мне дали, теперь я отвечаю за все». Понимая, что действительно придется ответить – «Молодой человек, вы понимаете, что значит проиграть, подставив таких джентльменов? Это как славные елизаветинские времена – когда сэр Френзис Дрейк возвращался в Англию с богатой добычей, покрывающей все расходы пайщиков, то никто не слушал испанских протестов по поводу ограбленных золотых галеонов. Но если пират возвращался ни с чем и пайщики несли убытки – то неудачника (иногда и со всей командой) вешали за морской разбой. Так и Сэм – о нет, его бы не повесили, все же времена другие. Но он потерял бы абсолютно все, что имел: репутацию, карьеру, деньги, любые перспективы, – ему оставалось бы только на завод идти, чтоб с голоду не умереть. Однако он сделал выбор – играть до конца, ва-банк. Даже если на кону стоит судьба Британии. Потому что был ее истинным патриотом!»