Александр Михайловский - Великий князь Цусимский

3 мая 1904 года, вечер, Великобритания. Старинная усадьба XVII века в окрестностях Дувра.

Снаружи дома бушевала гроза, нередкая в начале мая. Громыхал гром, сверкали молнии, порывы ураганного ветра гнули деревья, потоки проливного дождя стеной рушились с потемневших небес; одним словом, стихия буйствовала во всю мощь. Но в уютной гостиной, перед пылающим камином, в котором жарко горят дорогущие буковые дрова, тихо и тепло. И лишь время от времени из-за плотно закрытых ставень и двойных рам чуть слышно доносятся отдаленные раскаты грома.

Одним словом, усадьба, в которой трое джентльменов собирались на свои тайные заседания, являлась полным воплощением британской идеи «мой дом – моя крепость». Но все имеет свой предел прочности. Стоит ветру еще немного усилиться – и он начнет срывать с крыши тяжелую старинную черепицу, за давностью лет поросшую мхом, потом под напором стихии как спички хрустнут дубовые стропила – и викторианское великолепие комнат зальют потоки дождя.

Вот так же и Британская империя. Пока происходящее в Желтом море, на полях Маньчжурии и в Корее ее не касалось, но может пройти совсем немного времени – и зародившийся там военный шторм обретет силу тропического урагана. А ведь сеяли джентльмены всего лишь ветер, вооружая, финансируя и науськивая японских самураев, чтобы те своим нападением слегка ослабили их вековечного врага. Пока в той войне на Тихом океане Британия не потеряла ни одного корабля, ни одного офицера, солдата или матроса. Но боевые действия между Россией и Японией набирали обороты; огромная Российская империя, проснувшаяся от спячки четвертьвековой мирной передышки, ставила под ружье новые и новые контингенты, и, самое страшное, после неудач, преследовавших их в первые недели войны, русские армия и флот вдруг стали одерживать одну знаменательную победу за другой.

И пусть знающие люди прекрасно представляли источник этих побед, но вмешательство извне («на грани божественного», как выразился Первый Лорд адмиралтейства Уильям Уолдгрейв, граф Селбурн) пугало их даже больше. И хоть между Россией и Британией не прозвучало еще ни единого выстрела, на темной стене начали уже проступать огненные письмена, а в завывании ветра за окнами и громовых раскатах джентльменам уже слышались зловещие крики баньши. Ощущение, жуткое до дрожи в коленях; а страх в человеческой истории уже не раз заставлял политиков делать непоправимые глупости. И никто из этих троих даже не мог представить себе того факта, что если пришельцы из далекого будущего разозлятся по-настоящему, то Англию не защитят ни Канал (Ла Манш), ни эскадры броненосцев, ни мужество воспетых Киплингом носителей бремени белого человека. Пока их пугало, если можно так выразиться, только общее развитие событий, то есть укрепление влияния пришельцев на некоторых представителей семейства Романовых – в частности на самого царя, его младшего брата и сестру.

Еще где-то там, возле пришельцев, пасся пронырливый до невозможности Сандро, и этот факт неопровержимо указывал на то, что где пришельцы, там и очень большие деньги. Меньше чем на несколько миллионов золотых гиней этот человек размениваться не будет. Упущенная выгода для джентльменов всегда значила не меньше нескольких проигранных сражений. Ведь шестерни и приводные ремни британской политики вращают не депутаты, засевшие в Вестминстере, и даже не политики с улицы Даунинг-стрит, а банкиры Сити, для которых важнее всего прибыль и которые набирают на службу всех вышеназванных – подобно тому, как набирают клерков и управляющих в свои банковские конторы. Если не справился, допустил убытки, то пошел прочь, и зачастую с волчьим билетом.

А убытки у истинных хозяев Британской Империи росли с каждым днем. Чего только стоили обесценивавшиеся на четверть японские бонды, а также потопленные и захваченные русскими блокадными дозорами британские торговые пароходы. Последний конфуз японцев в битве на реке Ялу привел к очередному ускорению падения курса японских бондов, которые неумолимо соскальзывали в разряд мусорных бумаг. Еще не было сделано ни одного выстрела, но тайная война между пришельцами и банкирами Сити была предрешена. Правда, эти банкиры пока не знали, что пришельцы вообще и господин Одинцов в частности, ведут свою войну за величие Российской империи именно против них и никого другого. С остальными вполне возможно договориться, а вот с людьми, ставящими прибыль впереди совести, чести, долга, милосердия и гуманизма, мира на этой Земле не может быть никогда.

– Нам точно известно, – проскрипел Первый Лорд адмиралтейства Уильям Уолдгрейв, граф Селбурн, – что младший брат царя, принц Майкл, поступил на обучение к одному из пришельцев в качестве ученика воина. Это он, вместе со своим наставником, самолично руководил русскими войсками во время злосчастной для японской армии битвы на реке Ялу. Из достоверных источников известно, что в результате того столь печально окончившегося сражения в плен к русским варварам попал наш военный агент при армии генерала Куроки, рыцарь Британской Империи, генерал-лейтенант королевской армии Ян Стэндиш Монтит Гамильтон, который не сумел подать японскому командованию правильно совета. А ведь он был одним из лучших наших армейских офицеров…

– Почему был, сэр Уильям? – спросил министр иностранных дел Ге́нри Чарльз Кит Пе́тти-Фицмо́рис, – вы же сказали, что русские только взяли его в плен. Они что, потом его убили? Если это действительно так, то это ужасающее варварство.

– Нет, сэр Генри, – ответил Уильям Уолдгрейв до крайности раздраженным тоном, – они его не убили. Но так получилось, что в своем высокомерии, не считая русских достойными противниками, он проиграл свою главную битву воину пришельцев, который стоял за спиной русских. Поэтому он БЫЛ одним из лучших наших армейских офицеров, а сейчас он уже не на таком хорошем счету, чего бы там ни говорил по этому поводу лорд Китченер. У тех наших морских офицеров, которые консультировали адмирала Того, для оценки ситуации были считанные минуты, к тому же их убивали самым лучшим оружием пришельцев, от которого нет спасения. У этого же болвана* было несколько суток для того, чтобы разобраться в происходящем, к тому же противостоящая ему русская армия была вооружена только самым обычным своим оружием. Но генерал Гамильтон не смог даже понять, что у русских сменилось командование, что в итоге и привело к тяжелейшим последствиям. Одно дело, когда против тебя выступает самодовольный варвар и лентяй, какими являются большинство русских генералов, и совсем другое, когда свирепый и смертельно опасный Воин пришельцев.

Примечание авторов:* в нашей истории Ян Гамильтон, тогда уже полный генерал, через двенадцать лет с треском профукал туркам и их германским советникам Дарданелльскую десантную операцию, что остановило его карьеру в британской армии. Так что оценка «болван» со стороны Первого лорда Адмиралтейства – не оскорбление, а диагноз. К тому же имеет место ревность морского офицера к армейскому штрафирке, не сумевшему победить, или хотя бы избежать поражения, даже в тепличных, с его точки зрения, условиях.