Александр Михайловский - Великий князь Цусимский

Капитан Мартынов взял со стола карабин, с виду почти не отличающийся от обычного карабина Мосина.

– Вот, – сказал он, – настоящий раритет. Самый древний из всех образцов, наиболее близкий к имеющимся у вас образцам оружия. Нашелся на одном из наших кораблей в качестве оружия часового, стоящего на посту №1, при боевом знамени. Везли вообще-то в подарок государю Николаю Александровичу, но он в последнее время совершенно охладел к стрельбе и попросил, чтобы мы использовали его по своему усмотрению, но только никого не убивали. И правильно, убивать будут его дети. Итак, знакомьтесь – самозарядный карабин Симонова, год рождения тысяча девятьсот сорок четвертый, принят на вооружение в сорок девятом. Неотъемный магазин на десять патронов, при открытом затворе, так же как и винтовка Мосина, снаряжающийся из пачек специальными патронами для автоматического оружия калибра три линии с укороченной на четверть гильзой. Прицельная дальность – одна верста, эффективная дальность стрельбы – двести саженей. Возможности автоматического огня не имеет. По предварительной оценке, подразделение, перевооруженное с винтовок Мосина на карабины Симонова, потеряв в дальности стрельбы, сможет втрое увеличить плотность огня на средних дистанциях боя, когда противник уже видим совершенно отчетливо. В пехоте данный карабин использовался до конца пятидесятых годов, в артиллерии и прочих войсках, не ведущих стрелковый бой, до конца восьмидесятых. В начале двадцать первого века состоит на вооружении охранных подразделений и является одним из самых распространенных образцов стрелкового охотничьего оружия. В одних только Североамериканских соединенных штатах в частном пользовании находится до трех миллионов единиц карабина Симонова, а общий выпуск всех модификаций, включая лицензионные, составил тридцать миллионов стволов.

Когда капитан Мартынов сказал об общем количестве выпущенных карабинов, у меня закружилась голова. Я просто представил себе тридцатимиллионную армию, вооруженную этим – несомненно, совершенным – оружием, как и то, что она может сделать с любым супостатом, решившим напасть на Россию. Но Евгений Петрович еще не закончил.

Передав мне в руки карабин для осмотра, он сказал, что на его базе вполне можно изготовить самозарядную винтовку, совмещающую длинный ствол, мощный патрон, а также дальность стрельбы винтовки Мосина и скорострельность карабина Симонова. Как самостоятельное оружие такая винтовка, конечно, перспектив не имеет, но при комплектовании оптическим прицелом будет весьма полезна для сверхметких стрелков. Но это, как показал опыт, задача не сегодняшнего дня, и даже не завтрашнего. Для спецподразделений вроде охотничьих команд, кавалерийских частей и кубанских пластунов гораздо полезней были бы полноценные автоматы конструкции Михаила Калашникова, до рождения которого, честно сказать, оставалось еще пятнадцать лет.

Данное оружие, представленное образцами под нормальный и уменьшенный калибр, уже могло стрелять очередями, почти как пулемет, комплектовалось отъемными магазинами и отъемными же штыками, при этом будучи на пару фунтов легче винтовки Мосина. Высокая плотность огня и возможность быстрой смены заранее снаряженных магазинов (до десяти на один автомат), простота конструкции и легкость обращения делали эту конструкцию идеальным оружием пехоты. Подразделение, вооруженное такими автоматами, будет способно создать плотность огня, сопоставимую с десятикратно большим количеством магазинных винтовок. Там, в их мире, такие автоматы были произведены совершенно астрономической партией – в семьдесят миллионов экземпляров, и по праву считались самым распространенным видом оружия.

Но и эта задача по копированию такого автомата хоть и была важной, но не стояла на очереди первой. Евгений Петрович сказал, что сначала требуется правильно определиться с калибром будущего патрона для автоматического оружия. Трехлинейная пуля получается слишком тяжелой, с крутой траекторией и высоким рассеиванием. В то же время уменьшение калибра до двух целых пятнадцати сотых линий породило чрезмерно удлиненную, а оттого неустойчивую в полете пулю, склонную к рикошетам от препятствий. Тут нужны дополнительные исследования, и есть обоснованные подозрения, что наилучшим калибром для автоматического оружия будет калибр японской винтовки Арисака в две целых, пятьдесят шесть сотых линии.

А наиболее важным делом капитан Мартынов назвал копирование пулемета, имевшего того же родителя, что и автомат, и, следовательно, сходную с ним конструкцию, основанную на перезарядке за счет пороховых газов, отведенных из ствола во время очередного выстрела. Если удастся наладить их выпуск, то при их поддержке в количестве одной единицы на стрелковое отделение даже относительно простые и не очень скорострельные винтовки Мосина будут адекватны в войсках лет сорок-пятьдесят. Дополнительным плюсом будет отсутствие пересортицы между винтовочно-пулеметными и автоматными патронами. В принципе, я полностью согласен с этим утверждением. Наличие в войсках легкого и компактного пулемета вполне способно заменить собой перевооружение на автоматические винтовки. Тем более, что потребность в пулеметах будет десятикратно меньшей, чем потребность в винтовках, а следовательно, даже если один пулемет встанет вдвое дороже автоматической винтовки, общий денежный выигрыш окажется довольно значительным.

В конце разговора капитан Мартынов огорошил меня новостью, что в связи со всем мною увиденным я теперь считаюсь секретоносителем высшей категории. Вот, мол, именной рескрипт государя-императора, повелевающий откомандировать меня из ГАУ в распоряжение СИБ и назначающий руководителем специального конструкторского бюро номер один с переходом на казарменное положение. Вот, мол, гербовая государственная печать, вчерашняя дата и подпись: «Николай». Пока идут работы по снятию чертежей, мастерская для опытных работ будет оборудована прямо тут, в Петропавловке, а тем временем под выпуск автоматического оружия начнет строиться особый завод, удаленный от переполненного иностранными шпионами Петербурга, на котором мне впоследствии директорствовать. Вот тебе, как говорится, бабушка, и Юрьев день – сходил, называется, на службу…

11 июня 1904 года, полдень по местному времени. Острова Эллиота, пароход «Принцесса Солнца»

Дарья Михайловна Спиридонова (почти Одинцова), 32 года.

Все «наши» девочки уехали в Питер, и из попаданок я осталась здесь одна. Сказать по правде, мне уже начали поднадоедать эти острова Эллиота. Слишком уж тут пустынно, растительности почти нет, одни каменистые сопки. Есть, конечно, в этих строгих пейзажах свое особое очарование, но моему сердцу как-то ближе леса и реки, горы и холмы, покрытые зеленой растительностью… Ну ничего; как говорит Пал Палыч, в самое ближайшее время нам предстоит перебазироваться на Цусиму, которую наши только что отбили у японцев. Одинцов у меня мужик умный – хоть я и молчу, но чувствует, что мне здесь уже надоело. Как временное убежище эти острова довольно ничего, но увольте меня от обязанности жить тут постоянно. Кстати, корейские рабочие – то есть женщины, которые обеспечивают наш быт, разводят для нас огороды и даже ловят рыбу – тоже поедут с нами, ибо в родных деревнях, откуда их забрали японцы, их никто не ждет. А многие из них уже довольно неплохо лопочут по-русски, что избавляет нас от необходимости объясняться знаками, и, кроме того, они считают, что им повезло не только выжить в японском аду, но после этого еще и очень хорошо устроиться в жизни.