Юрий Корчевский - Воздухоплаватель. На заре авиации

А еще беспокоила надежность двигателей. На всех самолетах, на которых Андрей летал, стояли двигатели «Гном». Не слишком мощные, жравшие масло, но редко подводили в полете. А на гидроплане моторы водяного охлаждения, и радиаторов аж два, и стоит одной пуле пробить радиатор или трубки к нему, мотор протянет несколько минут. Правда, после механики на «Орлице» рассказали, что мотор надежен, продолжительность непрерывной работы до 15 часов, а до первого ремонта 300 моточасов, что по тем временам довольно много. Прострелы радиаторов случались, но пилот или летнаб перекрывал краны к пробитому радиатору и на малом газу с одним оставшимся радиатором вполне дотягивал до авиатранспорта, по примеру пчелиного улья.

Через две недели в гостиницу заехал Дудоров.

– Вы готовы, лейтенант?

– Так точно, господин капитан второго ранга! – отчеканил Андрей.

Дудоров с одобрением в глазах осмотрел Андрея.

– Едем!

Андрей подхватил чемодан, отдал ключи портье на ресепшене. Пролетка довезла их в морской порт. У пирса стоял катер. Дудорова явно ждали. При его появлении дежурный матрос вытянулся, отдал честь. Андрей проследовал за Дудоровым в небольшую кают-компанию. Тут же были сброшены сходни, корпус катера завибрировал от работы дизеля, и судно отошло от пирса.

– Идем в Гельсингфорс, там стоит наш пароход, – пояснил Дудоров. – Наслаждайтесь, лейтенант, ходу нам почти четырнадцать часов.

Катер покачивало на волнах, но, как из Невской губы вышли в Финский залив, бортовая качка прекратилась.

Гельсингфорс – это шведское именование Хельсинки, столицы Финляндии. От Санкт-Петербурга 400 километров дорогой на автомобиле или поездом почти двенадцать часов. В Гельсингфорсе располагалась морская база Русского флота, ибо акватория здесь не замерзала, да и до германских земель недалеко. На здешней базе проводили по зиме ремонт русских кораблей, ибо мощностей по ремонту в столице не хватало.

Некоторое время Андрей смотрел в окно. Мимо Кронштадт промелькнул, вышли в открытое море. Здесь, куда ни глянь, вода от горизонта до горизонта, непривычно. Дудоров какую-то часть поездки изучал бумаги, сидя за столом.

– Залетные и боевые ведомости изучаю, не пропустили ли кого.

Залетными называли доплаты к жалованию летчикам и летнабам, кто провел не менее шести часов в воздухе. Доплата составляла двести рублей. А еще боевые всем военнослужащим, от рядового до генерала, кто был на передовой. Солдат получал два рубля за сутки, а генерал – двадцать рублей, все остальные в «вилке» между ними. В действующей армии обмундирование и питание бесплатно, а в мирное время офицеры шили форму за свои деньги.

Когда Дудоров закончил просмотр бумаг, завязалась беседа.

– Осмелюсь спросить, господин лейтенант. Коли вы боевой летчик, стало быть, в воздушных боях участвовали?

– Всенепременно. Два аэроплана германских сбил, но засчитан один.

– Должно быть, обидно. Но я не о том. Чего не хватает для воздушной схватки?

– Я выражу свое личное мнение. Мотор нужен мощнее. Мотор – это залог скорости, маневра.

– Все авиаторы как сговорились. Приоткрою завесу тайны. Господин Григорович ставил на свою летающую лодку двигатели «Рено» в двести двадцать лошадиных сил. Результаты впечатляют. Знать бы еще, где эти моторы купить. Они новой конструкции, французы их ставят на свои аэропланы и жалуются, что у завода «Рено» не хватает мощностей для наращивания выпуска.

– Жаль! Еще нужно мощное вооружение. Пулемет спереди уже есть, хорошо бы еще один, для стрельбы назад. А лучше бы пушку.

– Да что вы, лейтенант! Как можно! Аэроплан же развалится при выстреле.

– Не трехдюймовку же ставить. Скажем, «Гочкис» образца 1916 года, 37 мм калибр, или «Эрликон».

– Немецкий?

– Зачем? Швейцария.

– Да ну их, все равно немцы. А по «Гочкису» запрошу склады.

Поговорили об авиации, перешли на действия Западного фронта, потом на европейский театр военных действий. Андрей окончил командное училище, где изучали действия войск как в Первую, так и во Вторую мировую войну. И теперь Андрей пояснил ход операций, ошибки той или другой стороны.

Дудорову интересно стало.

– Анализ полный, я бы даже сказал, аналитический. Жаль только, все о действиях на суше.

– Ну вы же знаете, я не флотский офицер, за действиями военно-морских сил не следил.

В кают-компанию матрос принес горячего чаю и печенье, слегка перекусили.

– Что-то устал я, давайте вздремнем, – предложил Борис Петрович.

Кто был бы против? Тем более катер покачивало, убаюкивало. Катер – не корабль, кают нет, растянулись на диванах, что вокруг стола стояли. Андрей уснул, а разбужен был ревуном. Катер входил в порт Гельсинг-форса уже в темноте. Ошвартовались у причала. Дудоров направился к большому кораблю неподалеку.

– Отныне это и ваш корабль.

Они подошли к «Орлице», странное впечатление она производила. На верхней палубе два ангара, над ними четыре крана, а еще выше сеть, на маскировочную не похожа.

– Сеть-то зачем?

– От авиабомб. Или застревают в ней, либо отскакивают.

– И уже опробовано в деле?

– Не довелось.

Андрей в пользе сети засомневался, но мнение свое Дудорову не сказал. Блажен, кто верует. У трапа их встретил вахтенный матрос, а на палубе – вахтенный мичман, который доложил, что на судне происшествий нет, корабль к выходу в море готов.

– Добро! Продолжайте нести службу.

Дудоров сам проводил Андрея к двери на нижней палубе.

– Ваша каюта, располагайтесь, лейтенант. На этой палубе пилоты живут. А утром, в семь часов, извольте быть на построении.

– Есть!

Андрей в первый раз был на судне, не доводилось ранее. Каюта небольшая, но уютная. Не зря авиатранспорт ранее был грузопассажирским пароходом. Отделка каюты не роскошная, но солидная, даже ковер на полу есть. Шинель в шкафчик, чемодан туда же определил. Деревянная кровать уже застелена. Разделся и отдыхать. А утром побудка боцманским свистком. Почти сразу топот ног матросов на палубе. Андрей вскочил, привел себя в порядок, благо умывальник в каюте есть. А вот гальюн, а по-сухопутному туалет, пришлось поискать, нашелся в конце коридора.

Успел на построение, встал в строй офицеров на правом фланге.

– На флаг и гюйс – смирно! – прозвучала команда.

И на стоящих недалеко кораблях точно так же. Капитан корабля Дудоров представил морякам и авиаторам нового пилота. А потом другая команда:

– Отдать швартовы! По местам стоять!

К судну подошел портовый буксир смешного вида. Маленький, с высокой дымовой трубой, из которой валил черный дым. Настоящий морской чернорабочий. Он вытащил авиатранспорт подальше от причала, на чистую воду. На «Орлице» фактически две команды – моряки и авиаторы, обе подчинены Дудорову. Судно пошло через Финский залив, Балтику к острову Эзель, самому большому Моонзундского архипелага. С севера на юг протяженность острова 88 км, с запада на восток 90 км. После подписания Брестского мира остров стал называться Сааремаа. Здесь, на западном его берегу, располагалась авиастанция I разряда Кильконд.