Антон Скрипец - Пулемет для витязя

Тверд смотрел прямо в глаза варяга. Ну, или хотя бы надеясь отыскать их в той мешанине рытвин, которой сейчас являлась морда Хвата.

– Но еще я знаю, что во всем этом сраном мире осталось только два человека, которые согласны терпеть возле себя эту смердячую кучу, – не обращая ни на что внимания, продолжал злобно садить Хват. – И не просто терпеть, а ради нее бросить все. Даже поставить под удар свои, на хрен, жизни! Ты думаешь, я вонючее уворованное золото ценю выше этого?! Да срать я хотел, когда меня убьют и насколько я буду готов или не готов принять железо в брюхо! Все равно пойду – и, лопни мои кишки, сделаю то, что должен!

– Хм. Знаешь, что? Отвяжи-ка ты сей окорок от потолка. Только не вздумай веревки вместе с кожей содрать – он нам еще целым пригодится. Есть у меня мыслишка…

– Да хоть сто. Только ты… это… О том, что здесь сейчас было говорено…

– Что?

– Туману – ни слова.

Стрекот сверчков, собачий брех, поскрипывание мачт стругов, что качались на волнах у причала да разноголосица воинского стана, раскинувшегося за тыном селища – в таком гомоне можно было прокрасться незаметными, будь они даже бабами в исподнем. А уж если учесть, насколько новгородец сократил поголовье стражников, то путь к дому войта и вовсе выглядел легкой прогулкой.

Первым пер Хват. Босой, по пояс голый, в разводах крови, темных пятнах синяков да рытвинах порезов. Руки связаны за спиной, одна нога разгибается заметно хуже другой, а левое плечо задрано изрядно выше правого. Сразу видно – человек в полоне, идет с допроса, и был он на нем вовсе не почетным зрителем. Следом за ним, едва не дыша в бритый затылок и чуть леворуч, чтобы не запинаться о ноги, понуро следовал византиец. Теперь Буйук изображал из себя конвоира. Без особого, впрочем, огонька. Старания заметно убавляло то, что спереди, чуть пониже пупка, к животу его был приставлен добротно заточенный кинжал, торчащий из кулака Хвата. В спину упиралось ничуть не хуже обработанное камнем острие другого ножа. Держал его Тверд, ради этого похода облачившийся в худую зброю местного стражника. Она оказалась маловата, но зато была единственной, в которой не зияла окровавленная дыра.

– Куда ваше воинство путь держать собралось? – тихо спросил Тверд, едва только они скорым шагом миновали открытое место у деревенского колодца, щедро залитое белесым лунным светом, и снова нырнули в тень.

Порыв прохладного ночного ветерка принес приглушенный звук какой-то возни на пристани. А может, просто два струга, покачиваясь на гладких валунах речных волн, стукнулись бортами.

– Я-то мыслил, ты хорошо осведомлен о наших делах.

– Правильно мыслил. Но вдруг что новое мне откроешь?

– Не вижу смысла. Твой соратник с головой луковицы вполне доходчиво мне объяснил, что оставлять меня в живых в ваши планы, какими бы идиотскими они ни были, не входит.

– Так смерть по-разному приходит. Можно, например, хер тебе отрезать и затолкать в глотку так далеко, чтобы ты подох от удушья, – без устали шаря по округе настороженным прищуром, все же не упустил случая отбрехаться Хват.

– Боюсь, в таком разе я невольно подниму такой вой, что сюда сбежится туча народу. И что в такой ситуации они сделают с вашими удами, я, хоть этого, скорее всего, и не увижу, но представить могу.

– В Новгороде вы что забыли? На кой вам сдалась эта гильдия, чтобы жечь ее в каждом городе?

– О том лучше не у меня спрашивать, – дернул плечами хазарин. – Мне что сказали, то я и делал.

– Да? – униматься Хват, судя по всему, и не думал. – И сколько ж, интересно, тебе поручили прирезать детишек? Там, в Полоцке. Сколько сказали, столько и порешил?

Буйук шумно втянул воздух через нос.

– Ты ошибаешься, если считаешь, что кому-то это доставило удовольствие.

– Вот это здорово! – воскликнул Хват, резко оборачиваясь лицом к лицу с хазарином. – Вот это как раз то, что я хотел, рыть твою медь, услышать! Знаешь, как мне сейчас сразу полегчало? А как отлегло у баб с ребятишками, которых вы своими сердобольными ножами за Камень отправили, даже представить не могу!

– Хват, уймись… – начал было Тверд урезонивать варяга, но не успел.

– Кого среди ночи носит?

Голос раздался справа. С той как раз стороны, где низенький тын палисадника упирался в высокий забор солидного подворья, и тень от деревьев, растущих около него, была особенно густой. О том, что там поставлен караул, хазарин, дело ясное, трепаться не стал. Едва поняв, почему именно, Хват мигом расцепил руки, для виду кое-как обмотанные веревкой, и коротким движением направил клинок в лицо их полонянину.

Но тот к такому повороту дел оказался чудо как готов. Будто только того и ждал, он всем телом дернулся назад, впечатавшись в Тверда и одновременно уводя голову с линии атаки, а затем с шумным выдохом припечатал сапог в живот варяга. Хват грохнулся на задницу, а пока Тверд пытался удержать равновесие, хазарин метнулся в сторону караульного.

– Рази их! – выкрикнул он, совсем не мужественно петляя и так старательно стараясь втянуть голову в плечи, словно она была единственным местом, которое можно было поразить, метнув нож. – Лазутчики!

Из темноты навстречу выметнулись три тени. Судя по лязгу железа и кожаному скрипу доспехов, вряд ли это была дочь старосты, схоронившаяся от насильников.

– Хват, не упусти, – только и успел бросить Тверд, наблюдая, как Буйук бросился к высокому тыну, двумя нехитрыми движениями забрался на него, и – был таков.

Бросившемуся вдогонку за ним Хвату заступил дорогу оружный стражник. Но широкий молодецкий замах клевцом – единственное, что он успел сделать. Щит полетел в одну сторону, его хозяин, коротко вскрикнув, в другую. Узкоклювый топорик при этом остался в руке Хвата, который, не сбавляя ходу, одним махом взлетел на забор и скрылся за ним.

Те двое, что остались с Твердом, умелыми рубаками не были тоже. Они, конечно, как и полагалось по воинской науке, попытались обойти его с двух сторон, но на решающий рывок не хватило ни умения, ни разумения. Одному кентарх даже позволил беспрепятственно зайти за спину. Но как только тот, что остался перед ним, ощерил щербатый рот и бросился вперед, Тверд мигом повернулся к нему спиной, уходя в сторону, и оказался лицом к лицу с опешившим от такого маневра вторым стражником. Мгновенное замешательство врага – очень часто это все, что нужно в битве. Перехватив руку с топором, готовым обрушиться сверху, Тверд изменил направление ее движения, подставив под удар первого татя. Мокрый хруст, вскрик, который оборвал короткий твердов удар ножом. Метнувшись в сторону, он толкнул обмякшее тело стражника на его напарника. Оба грохнулись на землю. Добивать не стал. Времени и так не было, а, судя по тому, как резво сверкнул пятками хазарин, скоро его стараниями здесь будет полным-полно оружного люда. Одним больше, одним меньше – разница не велика.