Андрей Архипов - Волжане

Про эту черемиску хитрая бестия выспросила у бывшего буртасского десятника, подпаивая его сладким заморским вином. Так, на всякий случай… Однако пьяная болтовня падкого до хмельного лиходея пригодилась, да и сам он уже никому ничего не расскажет. Только вот лиходея ли? Ведь не своих же буртасы брали на копье? Или не брезговали ничем и даже не оглядывались в сторону Великого Булгара? Ныне там смута, и до Бикташа даже доходили слухи про то, что в Учеле кое-кто хвастал и более рискованным промыслом, так что…

Сотник усилием воли отогнал от себя опасные мысли и попытался осознать, что в предыдущих рассуждениях казалось ему неприятным. Возможно, расправа с буртасом, хотя Масгут и уверял его, что он к этому совершенно непричастен. Поить, мол, поил, а травить даже и не собирался, хотя если бы приперла нужда, то проделал бы это, совершенно не задумываясь. Так что скорее всего не врет…

Тогда умыкание жены у местного воеводы? Обычное дело по нынешним временам, даже князья и беки ради необходимого союза не гнушаются отдать младших сынков куда-нибудь на чужбину. Будет баба жить привольно вместе со своими детишками где-нибудь подальше от людских глаз… до тех пор пока воевода ведет себя смирно и выполняет то, что ему говорят. По слухам, он души в жене не чает, так что, глядишь, лет через пять можно будет допустить его к ней… Или отправить на небеса, если останутся малейшие подозрения в его благонадежности, по-разному может получиться.

Тихий шорох отвлек внимание сотника, и вскоре к нему под раскидистую ель гибкой змеей скользнул Арпад, возглавлявший пятерку взятых им с собой воинов. Большим количеством через земли ветлужцев было пройти трудновато, а меньшим… Не тащить же ему выводок местного воеводы на себе?

— Все тихо, — еле слышно зашептал Бикташу на ухо прильнувший к нему ратник. — Только тот купец, что с нами шел, зачем-то нагрянул к ней на подворье, да двое ветлужцев его сопровождают…

— Юсуф или?..

— Он самый. Но они в мыльне и, судя по тому, как она топится, не скоро оттуда выйдут. Дверь там крепкая и отворяется наружу, так что достаточно ее подпереть, и все… Сама судьба благоволит к нам, даже купца резать не придется! А больше в выселках никого! Я у дома к волоковому окошку подтянулся со стороны леса, так там только баб с дитями слышно! — Арпад на секунду замялся, уловив недоуменный взгляд сотника, и пояснил: — У них тут не землянка, а настоящий терем с высоким крыльцом, с обычными домишками ульчийцев ничего схожего!

— А подворье? — недовольно буркнул сотник.

— Подворье лишь пара детишек стережет с сулицами, — стал виновато оправдываться Арпад. — Не стоят упоминания. Они за поленницей притулились, еще немного, и заснут… Даже не почувствуют, как мы их к праотцам отправим. Куры около хлева и то больше шума поднимут!

— В дом я сам пойду, неспокойно мне, а ты лично займись дверью в мыльню и этими… сторожами. Да не вздумай подпалить что-нибудь потом, знаю я тебя! Крики на реке не услышат, а дым… Все, более некогда нам ждать! Масгут под утро нас выйдет встречать через ветлужские заслоны, а нам еще всю ночь через эти чащобы с поклажей продираться…

Через несколько ударов сердца шесть неприметных фигур уже скользили в вечерних сумерках к нескольким домам на выселках. Изгороди не было, лишь невысокий плетень отгораживал строения от дремучего леса, да цветастый петух хлопал на нем крыльями, готовясь огласить звонким криком стремительно темнеющие окрестности.

Бикташ оторвался от созерцания умиротворяющей картины обычной деревенской жизни и подозрительно вгляделся в припозднившегося крикуна, до сих пор разгуливающего по подворью. Интуиция взвыла и зашлась в захлебывающем лае, однако остальные вои продолжали двигаться как ни в чем не бывало, и он заторопился к поленнице, сложенной под навесом прямо посередине двора, между домом и мыльней. Сулицы мирно выглядывали из-за стопок дров, опираясь на них своими древками, и сотник потянул из ножен на поясе тяжелые метательные ножи: малейшая ошибка — и малолетние отроки могут вскрикнуть спросонья, взбудоражив своими криками окружающих, так что нужно быть готовым ко всему…

Тем не менее, когда Бикташ увидел растерянное лицо Арпада, выглянувшее из-за поленницы, и его знаки, указывающие на отсутствие там кого-либо, он даже почувствовал облегчение. Все-таки недорослей было жалко, хотя он и понимал, что резать придется всех, так или иначе. Поманив к себе своего растерянного ближника и кивнув остальным на мыльню, сотник с разбегу прыгнул на крыльцо, жалобно скрипнувшее под его тяжестью, и встал около двери. Первым должен был идти Арпад, он же принял бы на себя любой неожиданный удар, да и прикрывать отход своего начальства в любых непредвиденных обстоятельствах должен был тоже он.

В открывшемся проеме мелькнул продолговатый коридор сеней, и подручный сотника потянул на себя ручку двери, ведущей в дом. Выждав пару мгновений, Бикташ услышал лишь встревоженный женский голос и уверенную речь Арпада, глухо доносящуюся из-за стены, после чего шагнул внутрь, уже не скрываясь. Сейчас все равно раздадутся крики: первым делом его воин должен был забрать младенцев, и уже на этих условиях он сам лично начнет говорить с воеводской женой.

Расслабившись, Бикташ убрал на место ножи, плотно, со стуком притворил тугую дощатую дверь и ступил вперед.

— Ш-ш-ш… — Лезвие ножа оказалось у него точно под подбородком, холодя горло предчувствием боли и горького сожаления. Хвост удачи мелькнул перед его глазами и юркнул в кусты, а сама она одарила его лишь оскалом смерти, на миг повернув к нему свою злобную мордашку. — Тихо, тихо, не дергайся… Иначе всех твоих воев тут же постреляют как курей, Бикташ!

— Ты?.. — не сдержал восклицания сотник, уловив характерный говорок ульчийца, столь же отличающийся от произношения переяславцев, как и его собственная речь. — Откуда?!

— Вообще-то от папы с мамой, — со смешком заметил недавний знакомый, молниеносно избавляя Бикташа от колюще-режущих предметов и сбрасывая их куда-то в угол. — Но если конкретно…

Кончик ножа чуть приподнял ему подбородок, и взгляду сотника предстала щель в потолке, темнеющая между плотно уложенными жердями с остатками прошлогоднего сена между ними. Привыкнув к тому, что у ульчийцев внутренние помещения в домах тянутся вверх вплоть до крыши, он успешно прозевал возможность нападения с чердака.

— Ждали?

— Угу… куда же вы еще могли пойти? Поговорим?

— Зачем тебе мои мучения? — передернул плечами Бикташ. — Режь без промедления, сделай милость…

— Э-э-э, чебурашка, мы так не договаривались! — обиженно процедил ветлужский полусотник, убирая лезвие от горла сотника. — Я ему чай с плюшками приготовил, а он отказывается! Ну… чай не чай, но что-нибудь нам Улина на стол выставит! Идет? Посудачим о чем-нибудь в обмен на ваши жизни…