Михаил Ланцов - Иван Васильевич. Профессия – царь! [litres]

– Литва? А они тут каким боком? – удивился король.

– Через Холмогоры идет не только оживленный торг, но и великое переселение. Эдуард VI удовлетворил просьбу зятя, и теперь из Скарборо выходят караваны судов, вывозя в Холмогоры бедняков и бездомных из Англии… вместо того, чтобы их вешать или высылать в колонии. Земель после взятия Казани у Ивана много, а рабочих рук не хватает. Из Литвы тоже крестьяне бегут, но их шляхта в основном заворачивает. Сигизмунд не на шутку обеспокоен резким усилением Москвы. Да, Иван поддержал его во время известного конфликта и внутренней распри. Но, видя, как стремительно крепнет Москва, он чрезвычайно переживает. Уверен, что он тоже как-нибудь будет привлечен Сулейманом к этому конфликту.

– Мда, – задумчиво произнес король. – Как скоро шведы выступят в поход?

– Как станет известно, что войска Ивана связаны боями на юге. Густав стремится к тому, чтобы основную тяжесть войны на себе вынесли османы, – произнес советник и, видя невысказанный вопрос в глазах своего правителя, добавил: – Скорее всего через месяц. По нашим сведениям, войска Сулеймана уже выступили в поход. Возможно, в эти самые минуты уже идут сражения.

– Хорошо. Полагаю, нам тоже нужно поучаствовать в этом празднике, – усмехнувшись, отметил Кристиан. – Как быстро мы сможем собрать войска для вторжения в Швецию?

Кристиан III не стремился к внешней экспансии. Однако терять такой замечательный шанс ослабить шведов не мог. Сильная Швеция ему была не нужна и опасна. А тут открывалась перспектива если и не для завоевания шведов, то для откусывания изрядного куска…

1553 год – 21 июня, Тула – окрестности

Иван Васильевич в этот раз изменил своей привычке и взгромоздился не на любимого белого дестриэ, а на слона. Самого крупного и сильного из тех, что подарил ему правитель Персии.

Басилевс не планировал использовать слонов непосредственно в бою. В XVI веке это было уже довольно глупо. Тем более что и поставки слонов на Русь обременялись чрезвычайным расстоянием, стоимостью и сложностью. Однако обойти их стороной он не смог.

Памятуя Тульскую битву в 1548 году, Иван обратил внимание на крайне поганый уровень обзора. Приходилось постоянно искать какие-то холмики, чтобы хоть что-то понимать из происходящего на поле боя. Слоны же были высоки. С них видимость была не в пример лучше. Можно было спокойно наблюдать за обстановкой прямо поверх боевых порядков. Очень удобно.

Поэтому государь с удобством расположился на мягком сиденье верхом на слоне и на передовую не лез. Да и зачем? Ему и здесь было все прекрасно видно, особенно с помощью зрительной трубы [155]. «Командирская башенка», насадки на бивни, очень приличный доспех, выполненный по советам пришедших из Персии специалистов. В общем, красота. А вот раскинувшаяся перед Иваном Васильевичем панорама таковой не являлась…

Разведка Ивана Васильевича, в которую он вкладывал очень много сил и средств, докладывала о нехорошей возне в Литве, Польше и Швеции. Поэтому государь был вынужден оставить в Москве четыре батальона легионеров-комитатов и полк улан на всякий случай. Плюс усилить гарнизоны Смоленска и Новгорода наемными отрядами из Испании. Времени было в обрез, поэтому удалось в каждый из обозначенных городов поставить всего по три сотни тяжелой латной пехоты с фитильными мушкетами. Но матерой – у каждого бойца по две-три кампании за плечами. А заодно и стрельцов подтянул мал-мало из других гарнизонов.

Сюда же, под Тулу, Басилевс смог выставить только семь тысяч пехоты и две тысячи кавалерии. Само собой – прекрасно обученных и снаряженных комитатов. Ну и пушки. Куда уж без них? Восемь батарей полковых трехфунтовок и два дивизиона полевых восьмифунтовых пушек. Прилично. Очень прилично по меркам Руси. Однако Иван Васильевич смотрел поверх своих войск, развернутых в боевые порядки, и хмурился.

Сулейман Великолепный дал в руки своему любимому сыну шехзаде Селиму огромную армию! В разгар весны к Перекопу подошло десять тысяч османских сипахов [156]и пятнадцать тысяч всадников балканских союзников. Здесь же к ним присоединились отряды Крымского юрта и Ногайской Орды. Последние сумели переправиться через Волгу в Хаджи-Тархане на кораблях предавшего Басилевса Шах-Али.

Шехзаде Селим вел поистине огромное войско! Но ни пушек, ни пехоты у него не было. Только кавалерия, медленно идущая широким фронтом по степи на подножном корму. Это позволило отчасти разрешить проблему с обозом, грозящим в противном случае превратиться в какого-то невероятного монстра. При таких-то переходах. Да, это ослабило хороших лошадей линейных пород, которых хватало у сипахов. Но кавалерии вышло очень много. Слишком много… Пушки пушками, но более чем четырехкратное превосходство в живой силе – это аргумент. И веский. Особенно когда речь идет о кавалерии.

Но вот прозвучали сигналы, и вся масса этой кавалерии пришла в движение.

Татарские отряды, клубясь бесформенной массой, выдвинулись на фланги, стремясь обойти позиции русских. Просочиться вдоль леса и мелкой, но крайне неудобной речки с крутыми берегами и извилистым руслом.

Басилевс же дал отмашку, и оба дивизиона полевой артиллерии ударили ядрами. Мгновение. И высоко задранные стволы орудий отправили «чугунные шарики» вдаль, стремясь просто отработать по квадрату. О точности на такой дистанции речи даже не шло. Главное – организовать беспокоящий обстрел.

Накрытие! Но эффекта ноль. Разве что лошади сипахов всполошились.

Иван Васильевич построил свою пехоту штаб-ротными [157]формациями в шахматном порядке. Получилось шестнадцать «коробок», размещенных в две линии. За ними кавалерия. Пушки выдвинуты вперед, заняв пространство в просветах между пехотными коробками первой и частично второй линии.

Крики и вой на флангах! Обход татарской конницы не увенчался успехом. Давка и столпотворение. Ржание, полное боли и страданий. Крики. Вопли. Чего там только не было, кроме успеха… Армия государя не успела откопать редуты, но «испанские рогатки» и «чеснок» разбросать комитаты успели, надежно прикрыв фланги от обхода кавалерией.

Понимая, что маневр не удался, Селим бросил в бой сипахов. Да, у русских есть пики. Но он надеялся, что османская кавалерия ворвется в проходы и смешает строй легионеров. А дальше скажет свое слово численный перевес и выучка.

Сипахи не были обучены бою в строгих формациях, поэтому перед атакой не останавливались для построения. Просто продолжили сближаться бесформенной толпой. Сначала шагом, а потом перейдя на рысь, разгоняясь перед рывком.

Пятьсот метров. Триста метров. Двести. Сто.

Залп! Мощный. Слитный. Вся выкаченная в первую линию артиллерия ударила дальней картечью, перед которой легкие доспехи сипахов «не пляшут».