Александр Михайловский - Творец государей [СИ]

«Ну вот так, – подумал я, увидев как Гермоген пожимает плечами, – без меня меня женили».

Я-то думал, что сейчас будут прения, мне дадут выступить, и, если это произойдет, то не без борьбы с моей стороны; а оказывается, меня позвали только на оглашение составленного заранее приговора. Ну-ну, мстя моя будет ужасной. В любом случае надо говорить ответное слово, к которому я совсем не готовился – по крайней мере, в таком разрезе.

– Русские люди, – так же торжественно произнес я, – сегодня вы собрались в этом соборе для того, чтобы выбрать себе царя, и уже сделали это. Что ж, не могу сказать, что одобряю ваш выбор, потому что человек я чрезвычайно занятой, и моя достаточно краткая остановка в вашем мире совсем не означает, что я решил тут остаться навечно. Но что сделано, то сделано. Вы, несмотря на предупреждения, сделали свой выбор, и я вынужден его принять, но с некоторыми ограничениями и поправками. Самодержец я или нет? Первой и самой главной поправкой будет считаться то, что я усыновляю присутствующего здесь князя Михаила Скопина-Шуйского и назначаю его своим соправителем и наследником. В случае если я уйду, и меня не будет ровно десять лет, Михаил Васильевич или его законный потомок полностью вступает в права наследства. На этом все, – я поклонился, – счастливо оставаться, а мы с Михаилом Васильевичем пойдем обдумывать те указы, которые издадим в первую очередь.

7 июля 562 года Р.Х., день триста тридцать четвертый, Великая Артания, Китеж-град.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский.

В поездку по Великой Артании, давно запланированную, я взял только Михаила Скопина-Шуйского и своего артанского наследника Ува. Шагнув всего один шаг, мы все вместе из промозглого ноябрьского Бахчисарая очутились в пронизанном июльским солнцем Китеж-граде, всего за один год выросшем на высоких кручах днепровского правобережья, напротив острова Хортица. Тянущиеся к голубому небу на склонах холмов срубы домов и целых боярских теремов из свежего еще, медово-желтого леса, и обильный городской торг, шумящий внизу, почти у самого Днепровского берега. Чего там только ни покупают и ни продают! В ходу товары из Византии, далекой Персии, Испании и Италии, которые здесь обменивают на изделия, произведенные в еще более далеком Тевтонбурге.

Местного товара сейчас на этом торге почти нет, хлебная ярмарка во всю ширь загудит только через полтора-два месяца… Ан нет, вру – вон там на ромейский дромон дюжие местные мужики грузят тяжелые стопки тертых* буковых, дубовых и сосновых досок. Это бизнес натурализовавшихся здесь в Китеж-граде тевтонских ремесленников. Не всякие изделия выгодно везти через два межмировых перехода, уплачивая при этом транзитную денежку нашей дотошной, как калькулятор, Мэри. Кое-что в этом мире можно производить прямо на месте и из местного сырья, а потом продавать за серьезные деньги при буквально безграничном спросе на товар. Доски здесь – это один из таких товаров, которых сколько ни дай, все будет мало, и сколько ни запроси – все будет дешево. Все ручьи и окрестные речки буквально усажены мельничными плотинами лесопилок. А ведь всего год назад это было абсолютно пустое место, ну разве что пара весей при Перетопчем броде.

Примечание авторов:* тертые доски – напиленные на лесопилке, в противоположность тесаным доскам, где каждая доска вытесывается топором из целого бревна, из-за чего такой товар получается буквально на вес золота.

Единственное, чего (или) кого на Китежградском торге нет – так это живого товара, то есть невольников. Нет рабов-гребцов и на пришедших из Византии дромонах. Ромейские купцы еще в Константинополе были предупреждены о том, что любой раб, ступивший на артанскую землю, тут же становится свободным. Вольнонаемные гребцы, конечно, удорожают перевозки, но не настолько, чтобы сделать маршрут убыточным. Хотя с удорожанием – это как посмотреть; отсутствие на борту надсмотрщиков и запаса продовольствия для их питания высвобождает место для дополнительного груза, что частично компенсирует затраты. К тому же в случае каких-либо неприятностей вольнонаемные гребцы будут сражаться за спасение корабля вместе с остальной командой, что сильно увеличивает шансы на общее выживание в шторм или при нападении пиратов.

Но не успели мы полюбоваться на торг, в том числе и прицениться к выставленному в нескольких оружейных лавках отличному тевтонскому холодняку, как глянь, а нам навстречу уже спешат мои местные управляющие Добрыня и Ратибор, вершащие тут все дела, когда их великий князь шарахается где попало. Опытные вои сперва троекратно кланяются князю его воспитаннику и гостю, а потом по новому обычаю крепко жмут нам руки. Ратибор тут же порывается дать отчет о текущих делах, но я его прерываю, и говорю, что эти вопросы мы обсудим у меня в «офисе» (то есть в замке) в присутствии Нарзеса, который у меня здесь работает кем-то вроде министра иностранных дел, и Велизария, как министра обороны. Ну не нашлось им работы в мутном и скользком мире Смуты, насквозь пропитанном нашими чисто русскими интригами – вот и поставил я их беречь, холить и лелеять мир Славян, как дополнительный компонент безопасности в придачу к императору Кириллу Первому и императрице его Аграфене.

два часа спустя, Великая Артания, Китеж-град, княжий терем на холме.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский.

Помимо Добрыни, Ратибора, Нарзеса и Велизария, отчет мне должны были давать нанятые Мэри тевтонские специалисты – агроном Пауль Бауэр, занимающийся увеличением производительности моих «совхозов», архитектор Мартин Крюгер, на совести которого – цивилизованная застройка Китеж-града, и кораблестроитель Хорст Рихтер, которому поручена постройка верфи и нормального торгового флота вместо этих дурацких византийских дромонов. Все нанятые мною специалисты идейные – то есть поставленные перед выбором поклоняться Кибеле или креститься и эмигрировать; они выбрали последнее, и при этом предпочли подписать контракты со мной, а не присоединяться к своим соотечественникам в мире Содома. Говорят, что я удачлив, и со мной они добьются большего, чем с кем-нибудь другим.

В принципе, когда обрабатываемые земли являются сплошным черноземом толщиной в несколько метров, агроном начинает казаться не очень-то и нужным, но я сам ничего не понимаю в сельском хозяйстве, а посему предпочитаю нанять специалиста. Кроме всего прочего, герр Бауэр необходим потому, что кто-то должен объяснить славянам, что можно и что нельзя делать при выращивании картошки, ведь что они эти «земляные яблоки» видят вообще первый раз в жизни. Ничего, они еще освоятся, и будет самая славянская еда – жареная картошка со свиным салом. Герр Бауэр в качестве демонстрации успехов своей деятельности вполне ожидаемо показал деревянное ведро-кадушку, полное отборного раннего картофеля, сообщив: «Картошка очень хороший быть, сладкий как мед», – после чего был отпущен восвояси, потому что по «совхозам» я собирался проехаться позже. А то вдруг весь урожай этим одним ведром и ограничился. Шютка в стиле «доверяй, но проверяй».