Александр Михайловский - Творец государей [СИ]

Мартину Крюгеру я попенял, что город разрастается вдоль берега Днепра достаточно хаотично. Возле княжьего терема, где разбивка на местности производилась прошлой осенью, все еще более или менее в порядке, а дальше люди строятся по большей части кто в лес, кто по дрова, из-за чего и так непрямые из-за складок местности улочки петляют, будто хлебнув крепкой медовухи. Более-менее порядок только на тевтонском и царьградском концах. В одном из них живут понаехавшие из Тевтонии мастера, в другом строят торговые подворья купцы из Константинополя. Пока тут было чистое поле, эти купцы торговали с антами кратковременными наездами, потому что на пустом месте факторию не поставишь. Но теперь, когда на пустом прежде месте, будто по волшебству, принялся расти крупный по меркам этого времени город, стала возможной постоянная торговля завезенным из Византии товаром.

Герр Рихтер отчитался, что за полгода своей деятельности он успел поставить мельницу-лесопилку, которая теперь своей деятельностью финансирует дальнейшее строительство, а также построить склады для леса-кругляка и готовых досок, сушилку для дерева, и приступить к постройке крытого стапеля. Мол, все будет на мази, первая партия леса на сушку уже заложена; и будущей весной у нас будет первый нормальный торговый корабль, вместо этих константинопольских дромонов-каракатиц. Если один дромон берет на борт от пяти до восьми тонн груза, то шхуны, которые планирует строить герр Рихтер, возьмут на борт до сотни тонн груза, не считая балласта, и потребуют такой же команды (без гребцов), как дромон, и ни одним человеком больше.

В принципе Китеж-град – это первый настоящий город на славянских землях, даже на месте Киева еще стоит обычная для местных славян неогороженная частоколом весь. И ни о каких братьях Кие, Щеке и Хориве и сестре их Лыбеди там даже и слыхом не слыхивали, что может означать, что и в нашей истории это семейство было не местным, а бежавшим с юга от устроенного аварами беспредела. Нет авар, нет беспредела, нет беженцев, нет и Киева, который, скорее всего, возник в точке, где волна бегущих на север антов схлестнулась с такой же волной полян, бегущих на восток из предгорий Карпат от тех же авар. А может быть, и не так все это было? В данном случае это мои личные предположения, не имеющие никакой практической ценности, потому что поток переселенцев сейчас направлен на юг, на жирные степные черноземы, ранее недоступные мирным землепашцам по причине постоянного разбоя кочевников.

Эти люди, желающие только мирно пахать жирную степную землю, с каждым днем усиливали нарождающееся государство, потому что мигрировали на юг отдельными семьями, и на новом месте садились на землю не там, где захотелось главе их рода (которого теперь у них не было), а там, где укажут Добрыня с Ратибором. Кажется, в учебнике истории за пятый класс такой процесс назывался распадом родоплеменного строя, и, если что, я об этом распаде совсем не жалею.

Но нарисовалась на горизонте еще одна злокозненно черная тучка, которая в будущем грозила доставить артанам немало неприятностей; разумеется, в том случае, если они останутся без моей поддержки. Речь шла о тюркотах хана Истеми, от которого и бежали в свое время авары. Поделав все свои дела в Приаралье, где они громили царство эфталитов, тюркоты начали оглядываться по сторонам в поисках, где и чего поблизости плохо лежит – и, естественно, обнаружили нашу Артанию. Доходили до моих людей нехорошие слухи, что наводчиками при этом послужили византийские дипломаты, посланные к тюркотам еще покойным Юстинианом.

– Значит так, – сказал я внимательно слушающим меня Нарзесу, Велизарию, Ратибору и Добрыне, – войско держать в готовности, буде появятся тюркотские послы, сообщить им, что форсирование тюркотской армией Дона мы будем считать объявлением войны; и сразу, не вступая больше ни в какие переговоры, выслать их обратно, после чего немедленно известить меня. На случай, если Истеми пойдет на нас, не заморачиваясь формальным объявлением своих намерений, необходимо выслать в степь дальние разъезды, желательно из перешедших к нам молодых булгар. Небольшие группы всадников, кочующие по степи с табунками коней, никого не удивят и не насторожат тюркотов, а мы получим время необходимое для планирования и подготовке операции по полному уничтожению этой банды где-нибудь подальше от посторонних глаз. Агентов среди болгар-утугуров тоже завести было бы невредно. Их примучивание – первый шаг для подготовки похода в нашу сторону. А теперь все, товарищи, поехали по селам*, посмотрим, как там живут мои люди.

Примечание авторов:* села, в отличие от родоплеменных весей это населенные пункты, в которых князь селил смердов (мужей (перс.)) заключивших с ним ряд (договор).

тот же день, вечер, Великая Артания, окрестности Китеж-града.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский.

Ну вот, приспичило мне устроить пикник на природе и показать моим подданным и подчиненным, как нужно правильно отдыхать. «Поляну» накрыли на вершине степного холма. С одной стороны бы вид на стольный Китеж-град, с другой – на клонящееся к закату солнце, а вокруг в поле зрения сразу три села, вокруг которых четко выделяются квадратики картофельных, гороховых, пшеничных и каких-то иных полей или огородов. На огородах и картофельных полях бабы и девки в белых платьях-рубахах и цветастых передниках с протяжными песнями чапают сорняки. Я уже знаю, что, несмотря на то, что местные живут в полуземлянках (так теплее и экономия леса при постройке), эти девки и бабы отнюдь не пренебрегают баней, и тело у них белое, чистое и приятное на ощупь. Но это я так, теоретически, потому что у меня есть жена и люблю я только ее. Но все равно лепота.

А ведь чуть меньше года назад мы вели здесь жестокие бой с аварами – кажется, вон возле того сухого оврага мои лилитки зажали в угол и в капусту искрошили тысячу аварских всадников, отбившихся от основного войска. И поделом. Раньше из-за вечной угрозы разбойных набегов на этих землях почти никто не селился. Неподалеку от берега Днепра в долинах ручьев и небольших речек скрывалось несколько весей, жители которых больше занимались рыболовством, чем возделыванием каких-то полей и огородов. Правильно – скрываясь от захватчиков в камышах, можно прихватить с собой челн, сеть и острогу, можно взять даже свинью и собаку, но никак нельзя унести с собой поле или огород. Теперь эти люди думают, что в их жизни наконец-то настало мирное, украсно украшенное, время, и им осталось только жить-поживать да добра наживать. Ан нет. На горизонте снова громыхает гроза, и грозу эту зовут тюркоты.