Александр Михайловский - Творец государей [СИ]

– Токсическая энцефалопатия, – вполголоса сказала подошедшая ко мне сзади Лилия, – я даже не знаю, что и делать, чтобы облегчить его состояние, потому что в этом мире нет магии даже просто для того, чтобы вылечить обычный насморк.

– Тогда, – сказала я, – мы должны забрать его с собой, вылечить его и только потом задавать вопросы, что и почему им было сделано не так. В конце концов, имейте же вы совесть и не сравнивайте этого мальчика с собой, ведь он рос без отца и матери, при полном небрежении всех родных и близких, включая его великого деда. А как только тот помер, так ребенка, как блохи больного звереныша, облепили всякого рода проходимцы и прочие любители дармовщины – Остерманы, Меншиковы, Долгоруковы и прочие. Нет, вы как хотите, а я находясь в своем праве прощать всех малых, слабых и бессильных, дарованном мне Отцом, прощаю этого вьюноша за все, что сделал он вольно или невольно, ибо не ведал он что творил. В конце концов, он ровесник моим гаврикам и мне его жалко. Аминь!

Произнеся эти слова, я коснулась указательным пальцем середины покрытого мелкими язвочками лба умирающего; раздался тихий звон, будто хрустальный бокал задели вилкой или ножом, лицо больного чуть порозовело, дыхание выровнялось, а девка в рубище уставилась на меня, открыв рот. В этот же момент я почувствовала дикую усталость, будто сама, на своих хрупких плечах втащила на пятый этаж мешок картошки, и ноги мои подкосились, но меня тут же с обеих сторон поддержали две налитые мускулами амазонки.

Надо отдать должное Сергею Сергеевичу – но пришел он в себя почти сразу.

– Значит, так, – сказал наш бессменный командир, – слушай мою команду. Сейчас мы хватаем Птицу и пацана и организованно отступаем на исходные позиции, откуда без промедления следуем в тридевятое царство. И не забудь служанку, чтобы нам не пришлось снимать ее с дыбы, ибо местные служители безпеки будут крайне настойчиво выпытывать у нее то, чего она не знает и знать не может. А теперь швыдче, швыдче, цигель, цигель ай-лю-лю.

Едва Серегин закончил говорить, как амазонки пришли в движение, подхватили меня, бесчувственного императора Петра II и его служанку-замарашку, после чего снова открылся портал и мы пошли, почти что побежали, по цепочке межвременных тоннелей. Из мира Петра II в мир Смуты, из мира Смуты в мир Славян, а уже оттуда в мир Содома. При этом спешка обуславливалась тем, что наш главный пациент мог в любой момент испустить дух, и в такой ситуации на счету действительно каждая минута.

И только погрузив обнаженное тело Петра II в ванну с магической водой, мы с Лилией смогли вздохнуть с превеликим облегчением. Наш пациент был жив, и теперь его жизни уже ничего не угрожало – ни оспа, ни осложнившая течение оспы пневмония, ни изрядная толика яда, которая, как доложил дух фонтана, тоже имела свое место в крови этого невинного мальчика.

Со всем остальным, то есть с Верховным Тайным Советом, Остерманом, Долгоруковыми и прочим брались разобраться Сергей Сергеевич и Ника. Нужно было придержать царское место незанятым, пока мы боремся за физическое и, самое главное, морально-психологическое состояние Петра II. А то мы его подлечим, позитивно реморализуем, приготовимся вернуть на трон – глянь, а там уже сидит какая-нибудь Анна Иоанновна. Такого афронта допускать никак нельзя. Кроме того, было бы неплохо забрать к нам тетушку Петра, цесаревну Елизавету Петровну. Не исключено, что, пока мы тут возимся с Петром, со следующей по очереди наследницей могут произойти определенные неприятности вплоть до летального исхода. Да и просто воспитательную работу провести необходимо, ведь Елизавета девушка разумная и сможет немало помочь в позитивной реморализации того же Петра, на которого она имеет большое влияние. А в ближнем окружении Елизаветы, кстати, не прохвосты и прохиндеи, как у некоторых, а будущие крупные политические деятели и дипломаты. Да и сама она, несмотря на репутацию ветреной красотки и отсутствие систематического образования, тоже не без ума, и поэтому сможет извлечь из знакомства с нами немало полезного. К тому же если оправившийся Петр выкинет такой же финт ушами, как и спасенный нами Федор Годунов, отказавшись от трона, то у нас будет возможность на ходу переменить кандидатуру в государи Российской Империи.

Четыреста двадцать пятый день в мире Содома. Заброшенный город в Высоком Лесу.

Серегин Сергей Сергеевич, Великий князь Артанский.

После того как малолетний болящий император был извлечен со смертного одра, мы навестили родовое гнездилище Долгоруковых. Поскольку после первого раза портал в этот мир стал открываться без особых усилий, не требуя присутствия всей магической пятерки, то женщин и детей мы оставили дома. Пошли только я, Кобра и отец Александр, не взяв с собой даже Лилию. Когда Птица спросила меня – а как же, если что? – то я обещал, что если это «если что» наступит, то я сам стану для Долгоруковых тем самым доктором. Хотите – проктологом, хотите – патологоанатомом!

И ведь не зря обещал. В тот момент, когда мы прибыли, как и подозревали историки, Петров, лепший друг Ванюша, как раз хвастался перед отцом Алексеем Григорьевичем и двоюродным дядей Василием Лукичом поддельным завещанием, провозглашающим императрицей его сестру Катьку. И тут, значит, объявился я со своей «зондеркомандой» и давай шуровать. Сказал «Слово и дело» – и понеслось. Мой эскорт на этот раз был настроен не для парада, а по-боевому и наполовину состоял из бойцовых лилиток, которых хлебом не корми, а дай отлупить каких-нибудь господских подхалимов. Поэтому, пока мы с Коброй и отцом Александром на господской половине разбирались с хозяевами, начавшую сбегаться на шум дворню, первопризывные амазонки и бойцовые лилитки без всяких скидок принялись лупцевать ногами и прикладами супермосиных. Ибо нефиг. Если ты лакей, то сиди под лестницей и не отсвечивай, а не лезь в драку, иначе будешь светить фонарями с обоих глаз сразу.

Досталось, кстати, и Ваниному папе Алексею Григорьевичу. Ну какого черта он схватился за шпагу, если ни одного дня не прослужил в армии и брал только уроки галантного ношения сего неотъемлемого для дворянина предмета, а отнюдь не его практического применения. В результате я отобрал у Алексея Григорьевича эту опасную штуку, сказав, что так можно и порезаться, и скрутил ее в штопор магией бога войны. На это меня хватило. Попутно я, кажется, вывихнул Ваниному папе пальцы, но это ничего. До эшафота заживет.

Самого Ваню при этом две лилитки с самого начала зафиксировали в исходном положении, скрутив за спиной руки и придавив к полу ногами, чтобы не брыкался. Вскоре еще одна лилитка принесла переброшенную через плечо наподобие мешка растрепанную «невесту» Катьку. Все были в сборе, пора было собираться на выход, тем более что старшие Долгоруковы наконец-то пришли в то состояние, когда они были готовы внимать любому моему слову или даже намеку на таковое, ибо даже обнаженный наполовину клинок Ареса показал такое яркое свечение, что совершенно затмил жалкие огоньки свечей.