Сергей Нуртазин - Батальон прорыва

– Готов?

Сержант кивнул головой:

– Так точно.

Однако начинать допрос младший лейтенант не торопился. Перебрал на столе бумаги, отхлебнул из стакана чай, закурил папиросу и лишь потом обратился к Андрею:

– Та-ак, Скоморохов Андрей Борисович, об ответственности за дачу ложных показаний вы предупреждены, а посему начнем допрос. При каких обстоятельствах вы попали в окружение, а затем в плен противника?

Вопросы посыпались один за другим: Где? Когда? Куда? Почему? Сколько? Андрей старался отвечать четко, не сбиваясь. Боялся, что любая заминка может вызвать подозрение у следователя отдела контрразведки «Смерш». За спиной Схоморохова скрипнула дверь. Следователь и стенографист встали, но хрипловатый голос усадил их на место.

– Продолжайте.

Отчего-то голос показался Скоморохову знакомым. Он хотел повернуться, но строгий взгляд младшего лейтенанта его остановил. Вопросы не кончились, утомительный допрос продолжался. От длительного сидения у Андрея затекла шея, заломило спину, но наконец младший лейтенант спросил:

– Когда и при каких обстоятельствах вы перешли линию фронта на сторону войск Красной армии?

Скоморохов ответил. С последним вопросом напряжение спало. Андрею показалось, что он скинул с себя тяжкую ношу. Следователь подошел к стенографисту взял у него протокол допроса, протянул Андрею.

– Пиши. С моих слов записано правильно и мною прочитано. Рядом поставь подпись.

Андрей исполнил требование следователя, отдал бумагу, запоздало с сожалением подумал, что даже не прочитал её содержания. Он надеялся, что на этом допрос окончен и уже собирался уходить, когда хрипловатый голос сзади произнес:

– Выйдите, мне надо потолковать с бывшим младшим лейтенантом с глазу на глаз.

Слово «бывшим» больно резануло по сердцу, но последнее время Скоморохов стал привыкать к своему положению спецконтингента. Следователь и стенографист поторопились выполнить приказ. Андрей медленно обернулся. Перед ним стоял старый знакомец по Перемышлю, сотрудник госбезопасности НКВД Шилохвостов. Только теперь он носил погоны старшего лейтенанта и усы. Шилохвостов протянул руку.

– Ну, здравствуй, Скоморохов. Узнал?

Андрей встал, с волнением в голосе выдавил:

– Так точно. Узнал, товарищ лей… товарищ старший лейтенант.

Шилохвостов подошел к столу, сел на место следователя.

– И я тебя вспомнил, когда твое дело мне в руки попало. Садись, потолкуем.

– О чем? Я уже всё сказал. В бумаге написано, что и как. И так уже наизнанку вывернулся, но вижу, мне здесь не очень-то верят. Выходит, я зря все эти муки адовы прошел?

В голосе Скоморохова сквозила неприкрытая обида. Шилохвостов строго посмотрел на Андрея.

– Ты, парень, не дуйся, не одному тебе лиха пришлось хлебнуть. Мне тоже посчастливилось в окружении побывать и спецлагерь пройти, потому еще не капитан. Ты бывший пограничник НКВД, следовательно, должен понимать, какие методы борьбы со шпионами, диверсантами и предателями предусмотрены.

«Снова бывший», – мелькнуло в голове у Андрея. Шилохвостов продолжал:

– А посему каждый, кто побывал на оккупированной территории, окружении или в плену, должен пройти тщательную проверку, невзирая на звания и прежние заслуги. – Шилохвостов вытащил папиросу из пачки следователя, закурил. – Я знаю, что ты не из робкого десятка и проявил себя достойно в первые дни войны, но немцам удавалось вербовать и не таких, как ты. Не у всякого хватает духу вынести лишения, пытки или выбрать между жизнью и совестью. К тому же немало и таких, кто затаил обиду на Советскую власть. А я к тебе в душу не заглядывал и не знаю, что с тобой было после того, как наши пути разошлись в сорок первом. Неведомо мне, Скоморохов, каким ты стал человеком за это время. А потому ты сейчас расскажешь мне искренне и подробно, что произошло с тобой после нашего расставания, а я подумаю, памятуя о своем долге перед тобой, можно ли и нужно ли тебе помочь.

Скоморохов посмотрел на пачку «Беломора».

– Можно папиросу?

– Кури.

Андрей взял папиросу, прикурил. Шилохвостов заметил, что руки у Скоморохова подрагивают, он понимал: сейчас заставляет его снова окунуться в прошлое – в боль, лишения и душевные страдания, но иначе поступить не мог…

Начало июля 1941 года. Украина. Район восточнее Львова

К подходу немцев капитан Хижняк пополнил свой отряд пятью связистами, отделением саперов и бойцами стрелкового взвода. К ним примкнули добровольцы: два милиционера и трое гражданских. Удалось капитану уговорить оказать помощь и экипаж легкого танка БТ-2. Кроме того, ему согласились подсобить и артиллеристы. Три гаубицы с орудийными расчетами отстали от своей части по причине тихоходности тракторов, которые их тащили. Артиллеристы оказались из девяносто девятой стрелковой дивизии, части которой участвовали в боях за Перемышль. Они-то и рассказали, как в ночь на двадцать седьмое июня ушли из-под Перемышля, как отступали до Львова. Рассказали, что немцы в бои не втягивались, но их авиация не давала покоя, поэтому много техники и орудий пришлось бросить по дороге. Командир артиллеристов жаловался на нехватку боеприпаса, которого осталось каждому орудию по три выстрела, после чего они становились бесполезной грудой железа, которое следовало вывести из строя.

Орудия расположили в лесу за дорогой, с южной стороны. Там же, для прикрытия тыла, оставили стрелковый взвод. Саперов, гражданских и милиционеров оставили охранять мост, связистов и часть бойцов батальона Хижняка – подходы с западной стороны. Остальные заняли позиции в полукилометре к северу от дороги. Окапывались в поле. Взводу Скоморохова достался участок в роще у реки. Там же замаскировали танк.

Немцы не заставили себя долго ждать. Не успел взвод красноармейцев, доверенных Хижняком младшему лейтенанту Андрею Скоморохову, окопаться, как из перелеска на поле выползли четыре немецких танка и две бронемашины. Следом появились три грузовика с солдатами. Немецкие пехотинцы быстро покинули автомобили и рассыпались между танками. Бронемашины заняли места на флангах. Не мешкая, они бросились в атаку. Железные тела средних немецких танков быстро приближались к позициям отряда Хижняка, хищно водили стволами орудий, выискивая цель. Жерло одного из них первым выплюнуло смерть. Снаряд разорвался рядом с дорогой. Там тоже заметили танки. Беженцы, предупрежденные теми, кто охранял мост, побежали к лесу. Немецкие танки и пехотинцы без опаски хозяевами ехали и шагали по чужой земле, уверенные в своей силе и безнаказанности. Да и кто им мог сейчас противостоять? Несколько бойцов? Раненые красноармейцы? Перепуганные беженцы? Они не видели, что у них под носом притаились те, кто мог дать им отпор. Еще один снаряд взорвался рядом с мостом, другой угодил в машину на дороге. «Какого хрена он медлит?!» – подумалось Скоморохову о капитане Хижняке.